— А ты хочешь нарезать половину сейчас, когда все спокойно, и потом, когда все нажрутся в хлам?

Я промолчал, только помотал головой.

— Не бойся, Владос, — отозвался Женя, — я тоже пить не буду. Вернее, но всего по малу.

Дверь в дом открылась.

— Во всю готовитесь, смотрю, — сказал Никифоров как всегда в своей спортивной куртке.

— Да-да, — кивал Макс, — а теперь не сиди на жопе ровно и займись углями. Пришло время жарить мясцо.

Не прошло и половины часа как в снятый дом приехали остальные. Многие стояли или сидели, дожидались, когда остальные перенесут еду в беседку на улице. Самсонов раскуривал кальян, дымя на всех, кто стоял рядом с ним. Белый дым пронизывал одежду, царапал нос своим непонятным запахом. Пока другие желанно вдыхали дым или пробовали курить сами, я откашливался и отходил подальше, словно бежал от удушливого пожара в лесу.

Никифоров стоял около мангала и жарил мясо. Иногда, как и полагалось, он двигал раскалённые угли, избегая появления языков пламени. Кисло-сладкий запах жаренного мяса ласкал ноздри, перебивая дым. Парень, увлеченный своим заданием, начинал все чаще поглядывать, когда Степанов начинал исполнять композиции одна за другой. Ритмичные и аккуратные удары по струнам гитары разносили звуки на всю округу, а сиплый голос одногруппника пел песни, от которых я возвращался на год назад, в период депрессии после выпускного, который… Который сразу начался с неблагоприятного события. Но я не хотел об этом вспоминать. В голову лезли упущенные надежды и ушедшая любовь. Теперь до нее не дотянуться рукой, и только ушами я мог почувствовать, что она где-то близко, нужно только поискать немного.