С виду, без сомнения, доктор Кеппен производил отталкивающее впечатление, и к нему люди шли только от отсутствия выбора. На периферии такое случается. Но надо отдать справедливость, знавал я одного Врача, он и сейчас продолжает практиковать. Сам он уже в годах, маленький ростиком, стрижка ёжиком, и весь седой. Пришел я к нему поговорить «о наболевшем». Доктор провёл тщательный осмотр, проверил анализы, опросил меня, всё объяснил и назначил лечение, успокоил. Когда пришла пора нам прощаться, я говорю: «Вы уж извините, мы писатели народ небогатый, возьмите шоколадку». Он мой искренний порыв рукой остановил и сказал так: «Мне совершенно всё равно, писатель ты, депутат или кочегар, погоны на тебе или наручники, – мне тебя вылечить надо, а дальше как знаешь». Мы с ним попрощались, и я покинул больницу с блаженным спокойствием. Вот такого человека я готов уважать и славить!
         
         Доктор Кеппен стоял у окна и разглядывал халат, туго обтягивающий его живот; но отлетевшую пуговицу найти было невозможно. Он оставил это занятие и подошел ко мне с какой-то загадочной полуулыбкой. Одной рукой тянул меня за плечо, а другой гладил по голове. Черты его лица становились всё менее противны, потом в них появилась миловидная мягкость; и фигура приняла красивые изгибы…. Я стал узнавать перед собой образ хозяйки квартиры, лицо Марины с нежным взглядом. Да, это была она, чёрт меня побери. Она вернулась из магазина и нашла меня спящим за столом на бумагах, рядом стояла пустая кружка.
         – Ты совсем себя не бережешь! Иди на диван, ложись, поспи, иди, – ласково говорила она. И я поплёлся на диван в объятиях Марины, в объятиях Морфея, и мне хотелось долго-долго быть в этих объятиях….