Доктор Кеппен достал из оттопыренного кармана обрывки бинтов и вытер свои руки. Задумался и сказал:
         – Имя-то, может, и звучит, да только что в нём проку, когда народ на меня хулу наводит, прости господи.
         – Не спорю, народ и оклеветать может; но давайте разбираться, – я отыскал в бумагах на столе набросок характеристики и биографии доктора Кеппена А.К. – К Вам поступила некая Криворучкова А.. Вижу, помните. Которая, катаясь на велосипедах со своим молодым человеком в парке, упала и сломала руку. Так?
         Доктор нервно перекатывал пальцами на коленях.
         – Так, так… и что, и что?
         – Смотрим на рентгенограмму: перелом локтевой кости со смещением, видите вот здесь, и отделением осколка… – я пристально посмотрел на мужчину в белом халате, тот был непроницаем. – Вы наложили лангету и, перекрестив руку, сказали: «до свадьбы заживёт». Доктор, Вы серьезно?
         Он значимо тряхнул вереницей подбородков, глядя в окно из кресла. Я ждал, пока остановятся его колебания, ждал его ответа. Он прокашлялся:
         – У меня народу тогда было много, времени мало, а медикаментов у нас вовсе нет, господи прости. Опять же с бумажками сидеть приходится до полуночи…. А она молодая – зарастёт само.
         – За – рас – тёт… – пропел я, глядя в никуда. – А как же здоровье пациента, гуманность разная. «Молодая», говорите, ладно. А вот есть: мужчина сорока лет, жалобы на мигрирующие боли от поясницы к животу справа, отдаются в пах. Вы же ему чуть аппендикс не отщипнули!
         На этих словах Кеппен повернулся ко мне.
         – При пальпации живота он жаловался на боль в области печени – аппендицит.
         Молчать мне было невыносимо:
         – А мигрирующие боли? Направили бы на анализ крови, на УЗИ, к урологу бы направили. Может, и обнаружили бы камушек-то.
         Кеппен сокрушенно мотал головой, прилипшие волосы не двигались.
         – Все грехи на меня, господи прости, – он начал истово креститься.
         – Послушайте, Ананий Куприянович, – нравоучительно заметил я, – врач, как и учитель – это призвание, это благороднейшая из профессий. Но случается, что иногда, крайне редко кто-то из медиков делает ошибку в словах «Hippocrat» (лат.Гиппократ) и «Hypocrit» (лат.Лицемер), в результате чего дает клятву не Гиппократа, а клятву Лицемерию. Для меня Врачи и медицина – наука, возвышенная над другими. И Вы, сами того не осознавая, были призваны в мир литературы, чтобы воодушевлять людей… на контрасте. Вам это понятно, доктор? Ну вот, смотрите: прочитает студент-медик из города N. Книгу с Вашим участием, сделает кой-какие выводы. И на лекции по тем же, например, железам внутренней секреции он не белорусских рэперов в наушниках будет слушать, а своего преподавателя; «незабудки» и «одуванчики» подождут. Это Ваше призвание – да, такое! – Призвание нести людям мысли, идеи, обличая пороки, недостатки и тем самым, возможно, искореняя невежество.
         
         Доктор Кеппен пребывал весь во внимании.
         – Играть отведенную Вам роль, Ананий Куприянович! Играть дерзко, нагло, самобытно, где-то развязно; добавьте больше жирных пальцев. Играть так, чтобы люди ужаснулись  и сказали: ну уж нет, таким я никогда не стану! Вектор, думаю, понятен.
         Мой собеседник развел руками.
         – Ну, раз так обстоит дело…. В принципе, мне теперь-то понятно. Я грешным делом-то на Вас подумал нехорошо, господи прости.