Как раз когда они вышли, наконец, на набережную, один из таких уличных талантов им и встретился. Это был флейтист, он играл какую-то очень странную, но в то же время очень простую запоминающуюся старинную мелодию, а рядом с ним танцевала маленькая девочка, скорее всего, его дочурка. В руках у нее был большой стеклянный шар, размером почти с ее голову, она шустро его подбрасывала и крутила во все стороны. Казалось, вот-вот и он с треском разобьется, упав на асфальт, но каждый раз свершалось маленькое чудо, и девочка спасала его.
Хотя дождь закончился совсем недавно, было уже довольно много отдыхающих на берегах Сены. Отдыхали по-разному: кто-то просто сидел и смотрел на темную гладь воды, кто-то оживленно беседовал, а некоторые даже дремали. Старик смотрел на эту медленно текущую мирную жизнь и улыбался.
— Юрий Григорьевич, а о чем Вы сейчас мечтаете?
— Честно?
— Честно, конечно!
— Эх! Как бы я хотел ненадолго вернуться в прошлое…
— Что, дел натворили? Хотели, наверное, исправить свои ошибки?
— Да нет, что сделано, то сделано.
— А зачем?
— Просто очень иногда хочется обнять всех своих… Всех любимых, кого сейчас уже нет со мной… Ну ладно, не будем о грустном! Странно тут у вас!
— Что странно?
— Ни одного с удочкой! Знаешь, в Питере люди с удочками, стоящие на набережных и мостах в любую погоду – привычная картина.
— Ну и как? Ловят что-нибудь? В нашей-то Сене особо не половишь, грязная она совсем.