— Ты лучше скажи мне, Гин, — начал учитель, — почему это тебе в такую жару дома не сидится?

— М? – Гин лениво повернул голову в сторону голоса, тут же упал на свою щеку; соловые глазки мальчишки пытались хотя бы поймать лицо своего учителя среди расплывающихся бесформенных пятен. Конечно, он не сразу понял вопрос и несколько секунд молчал, но после все же подал голос сквозь широкий зев – Дядька с тятькой опять собачатся… не хочу дома сидеть, грызню слушать. А мамка отпустила погулять, вот я и пришел сюда.

Учитель тепло улыбнулся, глядя на сонного мальчика, покачал головой.

— Так ты погулять сюда пришел или намеренно меня искал?

— А разница?..

Мужчина усмехнулся и снова уставился в свой блокнот, разглядывая его на вытянутой руке, задумчиво пробубнил:

— Впрочем, ты прав… Разницы, в общем-то, никакой… Особенно мне…

Какое-то время они были в тишине. Учитель задумчиво чертил карандашом разные фигуры, изредка что-то шептал, но постоянно говорил самому себе «не так», «не поймут», «неверно». Его ученик лежал рядом, изнывая от жары и скуки, хотя это, по его разумению, было гораздо лучше, чем слушать ругань дома, и единственным желанием мальчишки было, чтобы жара наконец-то закончилась.

— Дядь… – тихо позвал Гин, — сорви мне яблоко…

— Ты и сам можешь это сделать, — задумчиво протянул учитель с нахмуренными бровями, — у тебя здоровые руки и ноги. Самое время воспользоваться ими по их прямому назначению.