Прогремел громовой раскат, молния хлестко ударила верхушку сосны и расколотила ее надвое.

Гин с силой дернул руку и вырвал запястье из учительских пальцев, отбежал в сторону. По золотистым волосам мальчика стекали дождевые капли, падали на щеки и снова бежали вниз, смывая грязь. Теперь на них можно было разглядеть веснушки, небрежно оставленные самой природой; голубые глаза со злостью смотрели в сторону взрослого. Парнишка расправил плечи, выгнул грудь колесом, набрал побольше воздуха в легкие. Сжал кулаки, и, если бы мог, то сжал бы и свои ступни, но не мог, потому только поджал носочки.

— Сдалась мне эта твоя математика! Я хочу играть под дождем и буду! Буду! Тебе надо домой – ты и иди! Оставьте меня вообще все! Батя ругается, мамка ругается, девчонки колотят, еще и ты! Хочу играть под дождем! Я хочу играть под дождем!

Учитель сжал губы, смотря на Гина, тихо выдохнул. В его голове спутались все мысли, и, быть может, он даже хотел накричать на мальчишку, дать ему хороший подзатыльник, все-таки дотащить до дома, но он не стал этого делать. Вместо этого мужчина посмотрел на него, присел на корточки и вытянул руку вперед. Дождевые капли сильно колотили по плечам, погода не на шутку разыгралась. Сквозь пелену невозможно было даже толком увидеть мальчика, не то, что услышать.

— Гин, — тихо начал учитель, — пожалуйста, идем домой…

— Не пойду!