И мисс Уорбек сняла с полки и протянула мне маленькую черноволосую танцовщицу в испанском платье с большим гребнем в волосах. Алый шелк, золото украшений. То была чудесная кукла!
-С тех пор, — продолжила мисс Уорбек, — прошло еще несколько лет. Антонио Фоскарелли я больше не навещала. Слишком грустно, тяжело становилось на сердце даже при мысли о нем! Но судьба, все же, еще раз привела меня в тот район Лондона, где находился его кукольный магазин. Невольно я стала разыскивать его и нашла…
Старушка вздохнула и быстро отерла слезу, скатившуюся по ее щеке.
-Я издали увидела дом, витрину лавочки, которая оказалась закрыта досками и заколочена. Не было больше кукол… Была война, Лондон сильно бомбили, но тот район практически не пострадал, и мне показалось увиденное странным. Я пошла в сторону дома и скоро поняла, что мне навстречу движется очень скромная – всего двое или трое человек – похоронная процессия… В войну увидеть подобное – не редкость, но я уже знала, кого везут в дешевом катафалке. И не ошиблась. Антонио Фоскарелли умер от сердечного приступа. Я попросила открыть крышку, глядела на него, лежавшего в гробу, и не могла заплакать. Ком подкатил к горлу, тоска сдавила мое сердце, но слез не было, и я все смотрела и смотрела… Смерть стерла с его лица морщины, не оставив даже печати. Он лежал, точно, живой. Просто спящий. Помолодевший, хоть и с седыми висками, печальный принц, красивее и несчастнее которого я не знала никого в жизни…
