-Да перестань, Берт! Ради Бога! – проворчал Рэймонд. – Что толку рассуждать об этом, когда она пропала?! Да и черт…

-Рэймонд, не надо, прошу тебя! – воскликнула вдруг Элли. – Не надо так о ней!.. Прости, мне не хочется добавлять во всю эту историю еще больше невозможности, но я говорила, что слышала ее голос. Слышала, когда погибала в снегу, слышала, когда искала тебя, уже почти уверенная, что ты уехал, не желая видеть меня, слышала, когда ты спал на моих руках, и я плакала от счастья и шквала нежности, затопившего мое сердце… Все, вероятно, сейчас подумали, что Ферри имел в виду Рэймонда, когда писал о том, что знает цель куклиного побега. Но мне кажется, что он писал обо мне. Это меня отправилась искать кукла, что бы привести к тому, кого полюбила, кого захотела спасти. И…Господи, что только мы все тут говорим! Только она одна и могла бы это сделать после моего исчезновения, смены имени… И она тащила меня через снег и боль, не давая отчаяться и упасть в снег, что бы уснуть в нем и замерзнуть, она…

-Элли, — прервал ее Рэймонд, — читай дальше!.. Пожалуйста! Так все, что возможно и должно, прояснится скорее… Мне кажется, сейчас последует самое важное. То, что Ферри оставил под конец. История куклы, безусловно, интересна, но это не может быть единственной целью этого письма!

«… Ее больше нет, и я понимаю, каково тебе это услышать, как бы ты не взялся это скрывать! Но именно ее исчезновение навело меня на мысль, опять же, очень странную надежду, что теперь и, наверное, к Рождеству Элли вернется к тебе… Я болен, Рэймонд, вы все знаете это, догадываясь и о том, что скоро я уйду…»