-Мы… мы… — прошептал он, — мы с мамой готовили праздничный ужин, я же говорил уже! Потом… потом играли в пазлы… собирали Мону Лизу… Я волновался, господа! Я не мог не волноваться, и вы… вы не в праве обвинять меня в равнодушии, как это попытался сейчас сделать мистер Тернер! Да, я не поехал искать Бэтти ночью, но не поехал по двум причинам – во-первых, ночью в городе делать нечего, все закрыто, все готовятся встречать Рождество!.. А во-вторых, моя мамочка, она… она больна, она очень нездоровый человек, сердце, знаете ли… Мистер Прайс, вы же знаете мою маму, вы можете подтвердить!

Доктор почему-то промолчал, и Грант, обескураженный его молчанием, едва мог продолжать, уже не надеясь на поддержку.

-И я… я побоялся оставить ее одну, вы же понимаете! Вы должны понять!

-Мы понимаем, — произнес Берт задумчиво. – А что же, ваша мама живет постоянно одна, пока вы учитесь в университете? Как же вы не боитесь так надолго оставлять ее?!

-Она не совсем одна… Есть одна добрая женщина, ее компаньонка, которая живет в нашем доме и помогает ей по хозяйству…

-И эта женщина не могла побыть с вашей мамой, пока вы поискали бы мисс Майерс?

-Нет, мистер Милтон. Вчера мисс Буллок уехала к своим родным праздновать Рождество и…

-А вот это уже вранье! – проснулся доктор Прайс.

-Что-о?! – взвизгнул Грант. – Да как вы смеете??

-Очень даже смею, мистер Грант! – доктор выпрямился в кресле, в котором все это время, похоже, почти дремал, усыпленный отменным виски Рэймонда. – Смею… Я смею заявить, что мисс Буллок, на которую вы ссылаетесь, молодой человек, не могла уехать ни к каким родным встречать Рождество! Ибо никаких родных у этой старой девы, воспитанной в приюте, как сирота, вовсе нет. А знаю я это, поскольку, лечу ее так же, как и всех в этом городке, и жалоб мисс Буллок на одиночество, на то, что во всем свете у нее ни одной родной души, я наслушался, поверьте, предостаточно, что бы забыть такое!.. Не лгите, мистер Грант, не стоит… По сути, про вас и так все ясно.