У девушки от непривычного, болезненно-острого и одновременно мучительно-сладостного ощущения сбилось дыхание, и, коротко охнув, она конвульсивно задёргалась, подсознательно пытаясь избавиться от этого проникновения. Ангел извлёк палец и, повторно смочив его в крови, вновь ввёл в лоно, но уже более резко и глубоко, тщательно обмазывая стенки кровью. У Лайлы из глаз брызнули слёзы. Дыхание перехватило так, что она закашлялась. Тем временем Тадиэль повторил процедуру в третий раз, заставив девушку закричать и выгнуться дугой, задёргав ногами.

Покончив с первой половиной обряда Жертвы, Тадиэль вернулся к боксу и, взяв на руки вторую близняшку, вернулся с ней к столу жертвоприношений. Перевернув ребёнка вниз головой так же, как и первого, ангел снова взял в руку стилет.

— *Tolle quod sanguinem et dabo novum vitae! *(Прими эту кровь и дай новую жизнь!) — прошептал он, склонив голову. После чего лезвие стилета в его руке уверенно оборвало жизнь малышки.

Чёрная чаша быстро заполнилась алой жидкостью. Тадиэль вернулся к девушке и уложил второго мёртвого младенца ей в изголовье. Взяв чашу, стал по очереди обходить с ней ангелов. Каждый из них делал из чаши глоток, после чего Тадиэль рисовал кровью копьё на его запястье. Пометив таким образом всех Падших, ангел Жертвы сам выпил из чаши и начертил копьё на собственной руке.

Всё это время никто из присутствующих почти не шевелился. Все молчали, не желая ничем вызвать гнев Тадиэля и не смея нарушить таинство обряда Жертвы. Получив Печать Крови на запястья, ангелы надели капюшоны и замерли, низко опустив головы.