Стюарт протянул руку и похлопал Роджера по плечу.

-Никогда не решайте за других, Роджер… Впрочем, так же, как я не могу сейчас решать за вас. Вы можете отказаться от всего, что предложила вам наша, как вы выразились, «семейка» — от денег Ассасина, от Лилибет с ее чувствами к вам! – интонация Стюарта внезапно изменилась. — И я не вправе вкручивать вам мозги!.. Боже правый, да после ваших с миссис Торвел откровений о ночном посещении вашего номера моей племянницей я должен был бы искрить возмущением и гневом!.. Но я знаю свою племянницу, знаю ее характер, и мне… не стыдно за нее. Другие времена, знаете ли, другие нравы… Но постоянным и незыблемым остается искреннее чувство, которое никогда не спутаешь с похотью.

Стюарт налил себе и Роджеру виски – Брайан только отмахнулся, потягивая пиво – протянул свой стаканчик к Роджеру.

-Давайте выпьем за жизнь Ассасина! Уверен, что сейчас она и для вас, Роджер, дороже его денег.

Роджер звякнул своим стаканчиком о стаканчик Стюарта.

-А может, мне и вправду отказаться наотрез от его денег, и тогда он откажется рисковать? – хрипло спросил Роджер и откашлялся.

Стюарт только рассмеялся, хотя веселым этот смех вовсе не казался.

-Вот этого я вам точно делать не советую! Он не откажется, но от разочарования еще больше… разозлится. Ассасин и так на трассе довольно жесток, а разозлившись, он превратится в монстра, который и себя не пожалеет. Так что… — Стюарт выдохнул так, словно, на эту его просьбу возлагались последние его надежды. – Я прошу вас, Роджер, не отказывайтесь!  Выполните свое обещание! Заберите деньги, и пусть они помогут вам в ваших делах! И… пойте! Обязательно пойте!.. Ассасин – странный человек. Он может быть очень замкнут, непонятен и безжалостен. Но ваши песни, ваш голос… Это его щит, его меч, его звезда, за которой он пойдет куда и на что угодно! Да, это звучит невероятно. В наше-то время и о мужчине! Но так оно есть… Могу даже рассказать вам, как наблюдал его возвращение на трассу после той аварии. Тяжело, стыдно, отчаяние и злость на весь мир в глазах, и где-то в глубине них – мольба, слезная, как у ребенка, просьба. Он должен был вернуться! И он тренировался и тренировался, возвращая подзабытые навыки, а я стоял на краю трассы и хорошо слышал, когда он проезжал мимо, как гремит в салоне его машины музыка. Ваша музыка, Роджер! И никак иначе. Никогда!