— Я хочу вернуть нож, — сказал Гниль.

— А что так?

— Мне нужен пояс, вот этот за шесть монет.

— Ладно, давай нож и ещё две монеты.

— У меня только одна.

— Беда.

— Дадите пояс за пять монет.

— Нет.

— Ладно.

 Гниль не отдал нож, пошёл с булавой в руках меж палаток. Задача ясна – найти монету. Идти к Берону и просить у него ещё денег не хочется; брать меч, когда тебе так понравилось бить по коленям тупым предметом — тоже не вариант; поэтому остаётся только одно – своровать. И если раньше было много пьяных, к которым можно зайти в палатку, и они тебя даже не заметят, даже если не учитывать то, что ты маленького роста и в тёмном плаще, то сейчас почти никого нет, а оставшиеся на взводе из-за пребывания нежити.

 Гниль вошёл в палатку к пьянице, у которого взял одежду погибшего сына. Ни его, ни меха с деньгами под кроватью не было в палатке. Она была очередной пустой палаткой, как и остальные в этой части лагеря.

 «Где же мне взять деньги?» — Задался Гниль. «Может своровать у Берона? Или у Мэлли, или раскопать трупы тех двух лысых и посмотреть у них в карманах? Может, Кэнуэль?»

 У Кэнуэля было слишком много бумаг и ящичков под бумаги, искать у него – долго и рискованно. У Мэлли ничего не было, лысых копать слишком долго, а где у Берона деньги известно. А он сейчас с откинутой головой расслабляется в бане, так что не должен заметить.

 Пока Гниль размышлял о том, у кого своровать, он уже шёл в сторону лагерной бани. И его мысли на подходе к бане казались уже оправданием для воровства именно у Берона. «Он меня украл, я украду у него» — Подумал Гниль, подбираясь к чёрному ремню Берона, пока тот с откинутой головой лежал в углу деревянной коробки.