Потушив папиросу в бронзовой пепельнице стоящей на столе, Щукин медленно, с какой-то садистской тщательностью, положил перед хозяином кабинета два листка бумаги.
– Не позднее, чем завтра, вы как начальник госпиталя должны принять решение насчёт Воропаева. Верхний бланк – принудительная госпитализация, нижний – выписка по выздоровлению.
Дверь кабинета бесшумно закрылась, и о визите особиста напоминал только запах папирос всё ещё витавший в воздухе.
– Тоже мне вершитель судеб, – тихо произнёс себе под нос Забелин, вставая на ноги. Одной рукой он подцепил со стола бланки, а другой снял с вешалки белый медицинский халат. Набросив его на плечи, он вышел из кабинета.
* * *
Воропаев в одиночестве сидел в своей палате и также как Забелин всего несколько минут назад, смотрел в окно, наслаждаясь весенней погодой.
Больничная пижама, серый шерстяной халат, матерчатые тапочки на босу ногу, так не вязались с образом отважного героя целые сутки в одиночку ведущего бой с превосходящими силами противника. Сейчас перед Викентием Павловичем сидел рядовой пациент с забинтованной рукой на перевязи и синяками под глазами.
– Здравствуйте Александр, меня зовут Викентий Павлович. Я начальник этого госпиталя.
Воропаев устало взглянул на врача.
– Наверное, именно вы будете принимать решение о моём будущем? Щукин мне всё подробно объяснил.
Желваки заиграли на скулах солдата.