– Вы что не понимаете? Возможно, даже, скорее всего, Воропаева представят к званию Героя Советского Союза. Его будут фотографировать, брать у него интервью, повезут в Москву для встречи с нашим руководством. Не исключаю такой возможности, что товарищ Ворошилов или даже сам товарищ Сталин попросят его рассказать о подвиге. А вдруг он ляпнет им про этого старика, который будто бы сидел с ним целые сутки в окопе?  

Смахнув с зелёного сукна капли воды, начальник госпиталя посмотрел на Щукина.  

– Ну, он же не идиот. Поговорите с ним.  

– В этом всё и дело. Если он адекватный человек и ваши врачи правы, то проблем нет. Воропаев забудет про своего старика, и будет наслаждаться заслуженной славой. А если доктора ошиблись, … тогда место ему не в рядах Красной армии, а в психиатрической лечебнице.  

Вынув из нагрудного кармана мундира портсигар, Щукин достал папиросу и постучал ей по металлической крышке коробочки.  

– Николай Николаевич вы, что предлагаете отправить парня в дурдом? – не веря своим ушам, спросил Забелин.  

Прикурив от зажигалки и выпустив из ноздрей струйки дыма, особист, пристально взглянул на начальника госпиталя.  

– А вы предлагаете отправить в Москву сумасшедшего? Понимаете, чем это грозит?  

– Вы сгущаете краски.  

– Возможно, но проверить так это или нет, не собираюсь.  

Вытерев рукавом пот, выступивший на лбу, Забелин молча уставился в окно, за которым вовсю хозяйничал последний весенний месяц.