– Какой диагноз?! – снова подпрыгнул на месте особист.  

– Психическое здоровье Воропаева в норме. Никаких отклонений нет.  

Вытянув из кармана брюк огромный платок, Щукин долго высмаркивался в него, а затем абсолютно успокоившись, снова сел на своё место.  

– И вас не настораживает тот факт, что он видел того чего не было и быть не могло?  

Этот разговор нервировал Забелина, но как человек ответственный и здравомыслящий, он понимал, что избежать его не удастся.  

– Парень герой. Сколько там он немцев убил? Пятьдесят восемь, шестьдесят?  

– Шестьдесят четыре, официально подтверждённых.  

– Ну, вот видите. Целые сутки он в одиночку сражался с противником среди мёртвых тел своих товарищей. Возможно, у него был стресс, который и вызвал временные галлюцинации.  

Пододвинув табурет к рабочему столу собеседника, особист почти шёпотом спросил:  

– А признаки стрессового состояния у него обнаружены?  

– Нет. Не обнаружены, – развёл руками в стороны Забелин. – Но это же психиатрия, с полной уверенностью сказать что-либо трудно. Вы же не сомневаетесь в его подвиге?  

– Конечно, нет. Есть куча фактов подтверждающих его отважное поведение. К тому же у нас имеются показания красноармейца Каримова, который почти сутки находился на позиции корректировщика и всё видел собственными глазами в бинокль.  

– Ну, вот видите. Что же вам ещё нужно?  

Снова стукнув кулаком по столу, от чего стакан с остатками воды подпрыгнул и перевернулся, Николай Николаевич проорал: