– Прости, Джон, – со смущением произнес юноша, – я тут немного похозяйничал в твоем доме. Ты не обидишься?

–  Конечно, нет! Ты ходил по магазинам? Как? – моему изумлению не было предела.

– Я свободно говорю не только на древнеегипетском, арабском, но и на английском. Пишу и читаю неважно, но с разговором проблем нет. Стефания научила. Последние три сотни египетских фунтов, которые забрал с собой из дома, обменял на английские. На скромный ужин хватило.

– Молодец! – похвалил его. – Уверен, тебе здесь понравится. Завтра покажу музей. Захочешь, попрошу доктора Винтера взять на работу.

– Спасибо. А теперь ужинать и спать.

– А изучение трудов Птаххетепа?

– Успеем… – зевнул юноша. – Днем больше, днем меньше… Они ведь у нас. В свободное время начнем их консервацию, а потом и изучение.

Сахемхету очень понравился музей, да и сам город, хотя его раздражали частые дожди и туман. По привычке он одевался легко и постоянно замерзал на улице. Я потратил столько времени, чтобы приучить упрямого юношу надевать в холодную погоду свитер и утепленную куртку, а не легкий свободный плащ или тренч. Со смокингом и музейной униформой было чуть проще – дресс-код существовал всегда, и соблюдение его было часть этикета, что для современного англичанина, что для древнего египтянина.

Аджари стал экскурсоводом, работающим с группами туристов из стран Ближнего Востока. На следующий год, не без моего содействия, Сахемхет поступил в университет, совмещая работу и учебу. Для поддержания интереса посетителей и создание специфического колорита у юноши имелся богатый набор цитат известных историков, востоковедов, ученых и философов. Он часто вставлял в лекции поучительные тексты из известных папирусов. Конфликтных ситуаций, как в Каире, не возникало: молодой человек просто рассказывал то, что хотели услышать люди. А дома его ждал личный музей размером в комнату, где каждый вечер шли работы с рукописями великого хранителя библиотеки Древних.