— Нарушитель по месту фиксации, — сообщил кому-то крупный полицейский с дубинкой и кобурой. — Жду представителя службы идентификации.

— Время ожидания 7 минут, — сообщил ему робот.

— Капитан Дмитрий Михайлович Оверченко, — предъявил он карточку с фотографией и, приложив считыватель к своему лбу, на стене высветил подтверждение, с фото, именем и званием. — Нарушаем, гражданочка. Ваши документы.

Я вытряхнула содержимое сумки на кровать, дрожащими скрюченными руками откопала свою идентификационную карту. Он настырно попробовал считать QR-код на моём разбитом лбу. Система высветила: «Ошибка, более 80% повреждения». Отпечаток пальца тоже не дался — его покрывал большущий волдырь. Подоспевшая служительница идентификации попробовала считать запасной QR-код, расположенный «пониже пояса». Их наносят в юности, вместе с выдачей карточки идентификации, на всякий случай. Говорят, что это место наиболее защищённое.

— Ну что, — с надеждой в голосе спросил её капитан, когда мы вернулись из спальни, где я демонстрировала даме свои прелести.

— Увы, ничего хорошего. Обрадовать нечем. Так всегда — перебивка будет только в 45 лет. Она поправилась килограмм на 10 с тех пор, как ей его нанесли, всё вкривь и вкось, не читается. Придётся ждать ДНК.

— Сколько? — жалостливо спросила я.

— Не меньше недели. Там впереди вас будет много трупов. Всем анализ ДНК нужен после ухода, — сказала дама, развела руками и молитвенно вознесла очи в сторону кокарды на её форменной пилотке.