— Достаточно.

— Что теперь?

— Руки.

Эндрю разминает затёкшие запястья, снова хватается за бортик, низко опускает голову, словно пытается спрятаться от ударов. Нил поднимается с колен, включает тёплую воду и промывает губку. Снова выдавив на неё гель для душа, он взбивает пену, нависает над Миньярдом, и намыливает его предплечья. Пусть он распределяет пену губкой, но ладони чувствуют каждый шрам. У Нила дрожат руки, губка падает на дно ванны, пальцы по инерции проезжают по мыльной коже, пересчитывая гряду шрамов.

Пятьдесят один.

Маленький мой… Малыш… Что они с тобой сделали?..

Он включает душ, настраивает приемлемую температуру и направляет на спину Дрю струйки воды. Нила трясёт, душ подрагивает в его руках. Дрожащая левая ладонь скользит по позвоночнику, очерчивая каждую выступающую косточку и смывая пену.

— Джостен?

Нил всхлипывает, роняет на дно ванны душ. Обнимает Дрю за шею, тесно прижимается к мокрой спине, утыкается носом в светлые волосы, хрипло выдыхая. По щекам скатываются слёзы и прячутся в волосах Эндрю.

— Что? — спрашивает он надтреснутым шепотом.

— Не надо. — в его голосе слышится мягкий упрёк.

— Чего не надо?

— Просто не надо. — этот шёпот вызывает разлом в плотине, и Нил рыдает, сильнее обхватывая ещё мыльные плечи. — Я в порядке.

— Лжец. И это мои слова. — всхлипывает Нил, потираясь щекой о светлые волосы. Эндрю сжимает его запястья.

— Хватит, Джостен.