— О, дорогуша, я не уточнил, да? — напускное сожаление. — Когда я спрашивал, то имел в виду, что ты используешь, когда дрочишь кому-то.

У Джостена задёргался глаз. Эндрю доведёт его с минуты на минуту. Нил судорожно вздохнул и произнёс:

— Кому-то? Я предпочитаю слюну. А если себе — ничего. Но иногда я делаю это в душе.

— Как сегодня?

Ты слышал?

— О, да, как сегодня. — сказал Нил, слыша в своём голосе спокойствие и вежливость. Миньярд замолк. — Ты, что же, не спросишь меня об этом?

— О чём?

— Ну, например, в какой позе я это делаю, о чём думаю, что делаю, чтобы довести себя и кончить…

— Мне плевать.

Есть! — мысленно закричал Джостен, — Я тебя уделал.

Эндрю прислоняется спиной к стенке ванны, расслабленно смотрит туда, где, по его мнению, находятся закушенные губы Джостена и его красные от стыда щёки. Миньярд упирается ногами в противоположную стенку ванны, по обе стороны от Нила. Он закусывает нижнюю губу и разводит колени. Он знает, что Нил не видит его — помутневший взгляд, подрагивающие колени, наливающийся член. Но это неважно. Эндрю, ещё не до конца протрезвевшему, нравится сидеть перед Джостеном вот так — обнаженным, открытым, доверчивым, доступным и немного — самую малость — мокрым. Ему нравится задавать такие интимные и постыдные вопросы и слышать, как из ушей Нила валит пар, и видеть, как из глаз сыплются искры. Ему нравится, что Джостен отвечает ему — через силу и стыд, но отвечает. Ему нравится узнавать о предпочтениях Нила, очень нравится. Он прекрасно понимает, что не вспомнит об этом завтра утром, возможно, и через неделю не вспомнит… но его радует, что он будет знать о том, что нравится Нилу Абраму Джостену, где-то глубоко внутри, в самых потаенных уголках памяти.