— Я звал бы тебя, — упрямо повторяет Нил, — Дрю. Или грёбаный наркоман.

Пальцы сдавливают его горло — несильно, ведь Эндрю контролирует себя. Ну, почти.

— Я просил тебя заткнуться. — страшным шепотом говорит он.

— Ты приказал закрыть рот. — холодно поправляет его Джостен.

— Почему ты такой тупой, Джостен? — звучит больше как обреченный факт, нежели вопрос.

— Это всё ты виноват. — глухо шепчет Нил. Пальцы ослабевают, исчезают с кожи. — Ты делаешь мне мозг с самого обеда. Хватит на сегодня. Мы ложимся спать сию секунду.

— Нил.

— Ну что ещё?

— Помоги мне. — этот отчаянный шёпот сводит его с ума.

Джостен застывает, когда Эндрю велит ему отвернуться, а сам спускает с бёдер черное бельё. Он смотрит на пустую ванну и внутренне умирает, представляя в ней желанное тело, окутанное бриллиантами пены с запахом черничного мороженого. Когда Эндрю опускает ладони на его плечи, Нил дёргается.

— Повернись. — шепчут ему на ухо тихий приказ. Джостен подчиняется, управляемый теплыми руками. Эндрю разворачивает его спиной к ванне, чтобы Нил не смотрел, пока он будет забираться в неё. — Выключи свет.

— Как я сделаю это, если не буду видеть?

— Ты почувствуешь. — Эндрю дергает плечом, обнимая свои колени, прижатые к груди. Нил оборачивается. Миньярд кажется таким маленьким и беззащитным. Его предплечья изрезаны частыми белыми полосами — шрамами от ножа, которым он резал себя, заявляя о правах на своё тело. У Джостена ноет сердце.