— Может быть потому, что я что-то чувствовал к ней. И даже сейчас эти огарки чувств никуда не пропали. Насчёт неё не знаю, но… Я стараюсь. Стараюсь быть с ней рядом, но она меня как будто отталкивает, строит стену за стеной вместо того, чтобы просто порвать. Сам я не смогу предложить ей расстаться, хотя частенько думаю, как без неё чувствовал бы себя лучше. Свободнее. И в тоже время Синди единственный человек, удерживающий мой больной рассудок на краю и не позволяющий мне окончательно поехать кукухой. Странные чувства. Нам стоит поговорить о наших отношениях, обсудить всё как следует, но либо я работаю допоздна, либо она игнорирует звонки и не позволяет сказать хоть слово. Может, для неё я уже давно гиблый человек без будущего, гуляющий с завязанными глазами над жерлом домны. Кто знает, почему у нас всё так сухо…

— А как твои предки? — спросил Джейкоб, лишь бы развеять гнетущее молчание, воцарившееся на крыше.

— Живут в матрице, — сказал Уэйн, неотрывно глядя на вращающийся билборд. — Упиваются той реальностью, которую им продают через телик. День и ночь. Глядя на них, я понял, насколько же сильно вся мировая экономика повязана на желании одних покупать и страсти других наживаться. Это странная пирамида. Одни продают, готовые сунуть тебе в корзину хоть собственное самоубийство, лишь бы сидеть выше за счёт денег. Другие покупают всю жизнь, чтобы выделиться из толпы и забраться поближе к солнцу по этой лестнице. Выглядит так, как будто сверху монополисты махают удочкой с морковкой на конце перед рылами оголодавших людей. А те дружно маршируют, прямо как мои родители, впитывающие а себя все радости цифрового телевидения. Модели с огромными бюстами и задницами, чернокожие, накаченные рэперы в дорогих автомобилях, багажники которых заполнены наркотой всех сортов, и прочие идолы маркетинга, размахивающие перед сотнями камер обещаниями, запугивающие и развлекающие, готовые дать кровь, насилие, смерть, смех и прочие удовольствия, именуемые в Библии грехами, лишь бы потребитель ел дальше. А зрители при этом остаются всего лишь зрителями, сидящими в своих палатах перед экраном. Глядя на родителей и их одержимость всем этим медийным адом, мне всё больше начинает казаться, что и наши жизни — всего лишь нелепые реалити-шоу.