— Вот ты думаешь, что мы просто смотрим его, — говорила за его спиной Мэри, — а нас, между прочим, уже давно выбрали в качестве участников реалити-шоу. Совсем скоро съёмочная группа приедет сюда и начнет работу над новым эпизодом про нашу семью.

— Ага, они будут на всю страну транслировать, как вы с отцом часами не спите, лишь бы своими опухшими глазами пересмотреть весь сезон «Теории большого взрыва», который вам даже не нравится, — говорил Уэйн, застёгивая пальто.

— Тебе смешно, а они правда приедут, — мямлила себе под нос Мэри.

К черту, решил Уэйн, выходя за дверь.

— Они позвонили нам и сказали, что мы прошли отбор… — донеслось ему в спину, прежде чем он наконец оказался на свежем воздухе. Никаких телевизоров до вечера. Никаких шоу. Хватит. Только работа и десятки оголтелых модников со всего района.

Но даже на улице его преследовали отголоски родительской озабоченностью медийным пространством. Больше всего они обожали тратить, как и любой недочеловек в этой паршивой стране. Мать могла сидеть с блокнотом перед экраном и во время рекламной паузы составлять целые списки вещей, которые отец обязательно купит, хотя никому дома они даром не сдались. Но самое странное, что ведь это не ограничивалось лишь переливающимся экраном в гостиной. Что он может сделать ради того, чтобы родители наконец вышли за рамки ящика? Вынести его ночью и сбросить со скалы? Но они ведь тут же купят новый, а пока очередную шарманку, набитую выгодными предложениями, будут везти, им достаточно будет лишь выйти на улицу, чтобы получить свою рекламную дозу. Билборды стоят повсюду. Дома снаружи увешаны разноцветными флаерами. И на огромных табличках со всех сторон видятся огромные буквы различных зазывалок, паразитирующих на меркантильности. Со всех сторон слышатся истошные вопли продавцов, возводящих своим агрессивным маркетингом культ потребления в квадрат. От этого зрелища нормальному человеку становится тошно, когда он обнаруживает себя замотанным в подарочную бумагу, приобретенную на распродаже в «Вулморте», одном из многочисленных пристанищ человеческого счастья. Тонны гламура и завёрнутые в дорогие тряпки голые люди со всех сторон. Чем они все отличаются от его свихнувшихся на телике родителей? Да чем он сам отличается от мира, где кому-то не плевать, в какую тряпку ты одет?