Резкий окрик оторвал Тимоти от этой непонятной беседы.

— Тим! Тащи сюда картошку, да поживей!

Вздохнув, Тимоти подхватил таз и потащил его в глубину кухни. Возвращаясь на своё место, он задержался, постаравшись получше разглядеть сидевших за крайним столом. Теперь они молча кутались в просторные серые накидки. Ну точно издалека, и озябли в дороге — но не пешие путники, нет, уж больно чиста одежда. Тот, что пониже ростом — совсем юнец, золотистые локоны рассыпаны по плечам. Говорит-то как складно, будто писарь или певчий в хоре. Вот на таких девчонки и западают! Тимоти скрипнул зубами от обиды, и скрипнул табурет, когда он плюхнулся на него и взялся за ножик.

Ну и что. А вот если станет он, скажем, юнгой, то потом дойдёт и до капитана. Будет ходить в неведомые края, а потом вернётся с полными трюмами специй, чая и шелков. Вот он стоит на мостике, его синий камзол расшит золотом. Услужливые матросы ждут его команд. Поднять паруса! И этот, как его, бом-брамсель! Он спускается на палубу и с высоко поднятой головой шествует к своей каюте. Отменное было плавание, но теперь они возвращаются домой, укутанные…нет, осыпанные славой. В каюте он небрежно кидает камзол на бархатную кушетку и наливает себе рому из хрустального графина, сверкающего в огнях десятка свечей. На стенах висят карты, диковинные маски, перья и всякие золотые штуковины с во-от такими камнями…