Внутри было тепло и сухо. На старенькой газовой плите ещё не успел остыть чайник, а на столе были три вещи: студент — державший руку на одной их шахматных фигур; шахматы; а третьей, как выразился бы Спасский, был — пиздец.

— Ну? Лениво потянул кот. Долго думаешь человечишко. Каспаров за это время уже бы в ларёк сгонял, выпил и побежал бы за второй.

— Я думаю, следовательно, я существую. Многозначительно отозвался студент не отрываясь от размышлений — куда бы чухнуть королём, почти не слышно пробубнил парень.

— Признай поражение и беги. Беги пока не поздно, льстиво уговаривал своего оппонента кот.

— Вот сейчас каааак похожу. Отозвался человечишко не отрывая взгляда от доски. И вообще пока я руку не убрал — имею право на раздумье.

— Ты имеешь право, тут же парировал его Хэтфилд, собраться и побежать, пока продавщица не превратилась в злую падчерицу, а коньяк в хрустальную туфельку. А до двеннад… кот тут же осёкся, до десяти осталось не тааааааак много времени. Мохнатый несколько раз покивал головой в сторону окна, намекая что жизнь коротка и полна страдания под дождём.

— Вот повезло тебе усатый что мы с тобой не на прогрессю играем, а всего лишь на то кто побежит за кониной в дождь.

Кот был до глубины души поражён тем, что его сопроживатель, собутыльник и сомаг и вообще слишком много чего «СО» знает такое слово как «прогрессия», поэтому ему пришлось даже переспросить.