5
«Bon appetit!»
Сара! Сколько тебе повторять! Я не сифилитик! Я – филателист!
Старый одесский анекдот.
Одним из самых глупых человеческих выражений, по мнению кота была фраза — «Доброе утро!», не потому что он не понимал значения этой фразы, или того что этой фразой люди обычно не только желают приятного и хорошего начала дня другим людям, но и просто приветствуют друг — друга. Одним из основных занятий в своей жизни кот считал сон, как и все кошачьи кот любил поспать, этот маленький грешок он заметил за собой ровно в тот день, когда он осознал что он кот, ни раньше и не позже. По мнению кота, утро просто не в состоянии быть добрым или злым, они ли – «О боги, опять утро» или «Чёрт бы побрал этих птиц, ни какого покоя старому больному еврею», хотя кот не разу не высказывался о своих корнях, и его принадлежность к масонству едва ли могла быть подтверждена более или мене документально, а если таковая и имелась, то с невероятной кошачьей хитростью скрывалась где то в глубинах этого существа.
В отличии от кота парень всегда считал себя жаворонком. Однако, рано или поздно наступал момент, когда даже его жаваронкость не справлялась с убедительностью некоторых высказываний кота. Именно такое утро наступило на голову бедного студента шумом разбитой тарелки где то в безмерных чертогах, по выражению кота, «обеденного зала». Подтянув труселя повыше и оттянув пониже майку парень нестройной походкой зашаркал в сторону кухни. На кухонном полу лежали осколки разбитой тарелки, той которой обычно парень и кот накрывали миску с пельмешами. Не то чтобы это была какая то особенная тарелка, про эту тарелку нельзя было сказать что она обладала каким то необычайным цветом. Да и формой она не отличалась от миллиардов своих сородичей, она не пахла и не обладала вкусом, так же она не была единственной тарелкой в этой квартире. Единственным её отличием было то, что именно эта тарелка, была единственной чистой тарелкой, которая жила у двух друзей. Дело в том, что именно эта тарелка была выдела и неприкосновенна, остальные же её сородичи по обыкновению валялись в куче грязной посуды в раковине и удостаивались быть мытыми непосредственно перед трапезой или в те редкие случаи, когда в их берлоге появлялась девушка, рискнувшая остаться на завтрак. И теперь, эта единственная и неповторимая была в дребезге разбита огромной крысой, которая вытаскивала пельмеш за пельмешом из миски. За всей этой картиной с нескрываемым любопытством наблюдал кот, устроившийся на том, что когда-то именовалось фикусом — «Пафнутием», а теперь представляло собой небольшую веточку с одиноким листочком на вершине.
