Радко безучастен к холоду земли к ещё холодному ветру.

Радко.

            Есть ли большее горе,
            Чем ту потерять,
            Что плоть от плоти твоей?
            Свет жизни в её взоре —
            Как его отдать?
            Она мне всего важней.

Смотрит в небо, будто бы ожидая решения.

            Елена, ты ещё дитя,
            И помню я твой первый крик,
            Первую улыбку.
            Должен ль я отдать тебя,
            Стерев из памяти тот миг,
            Как нелепую ошибку?

Кладёт руку на свой заборчик, пытаясь обрести хоть одну крепкую опору.

            Елена, дочь моя,
            Я редко говорил тебе «люблю»,
            И это навсегда со мной.
            Но ты – всё для меня,
            Я мученьем горю,
            Представив разлуку с тобой.

Рука Радко соскальзывает с забора, он едва не падает, но и это его не задевает, не пробуждает.

            Дочь моя, я не был тем,
            Кто честно с женщиной держался.
            Пока не появилась ты.
            Я понял и исправился совсем,
            Сам себя испугался,
            Проклял за слёзы, что были чисты…

Оглядывается с тоскою на свой дом.

            Каждая женщина – дочь,
            Но, своей не имея, того я не знал.
            Я был насмешлив и пьян.
            Ты пришла – я изгнал себя прочь
            От тех, кого обижал.
            Со мною памяти изъян…