Ты поплачь, Елена, не таи,
            Слёзы высохнут, вновь будет свет.
            Под защитой неба дни твои,
            Всюду господа след.

Богна принимает руку Елены, поднимается. Елена даже неловко отряхивает перепачканное рыхлым снегом одеяние Богны, но она перехватывает ее руки.

Ты поплачь, всё легче со слезою,
            В каждой слезе – перемена!
Не бойся жить, ведь бог с тобою,
            Ты поплачь ещё, Елена!

Елена обнимает Богну и та, приобняв её, ведёт обратно, к дому.

Сцена 2.9

Дом Тодора. Всё в полном разгроме – кушанья опрокинуты из блюд, ткани разорваны, перепачканы, разбросаны. На полу разлитые лужи вина и осколки кувшинов, всё сорвано, перебито, поломано. Сам Тодор сидит бледный посреди комнаты, его трясёт от страха, он судорожно пытается спрятаться под каким-то одеялом, уже находясь не в себе. Вид его плачевен – по лицу и рукам кровавые полосы, как от когтей, одежда разодрана в нескольких местах.

Он, жалкий и плачущий, трясущийся от страха, пытается залезть под одеяло, но неожиданно возникшая Тень – высокая, без лица, с длинными руками, которые заканчиваются острыми когтями, безжалостно отбрасывает это одеяло. Не убивая Тодора, Тень откровенно глумится, щелкает страшными узловатыми чёрными пальцами, заставляя Тодора пятиться всё дальше и дальше к стене.

Повсюду – сверху, снизу, от каждой стены звучит голос Сильвии, хоть самой её нет.