…»Алекс всегда подстраивает мне всякие мерзкие штучки. Нет человека, который бы вызывал у меня такой страх, как Алекс. Иногда мне кажется, что он может убить или изнасиловать меня. Да, я допускаю любую мысль относительно Алекса. Это настоящий монстр.
А школа… Там все издеваются и смеются надо мной, словно питаясь энергией чужой боли»…
— Питаясь энергией чужой боли… — воодушевленно проговорил маньяк. — Как здорово сказано!
«Единственный человек, которому есть до меня дело, это Кортни.
Моя красавица, моя дорогая девочка. Она искренне относится ко мне и я люблю ее. Мы вместе навсегда, как поклялись.
Год назад она в первый раз поцеловала меня. Это был мой первый поцелуй. Что я почувствовала! Мне хотелось просто умереть у нее на руках от этого мгновенного счастья.
Маньяк гневно хлопнул себя по коленкам и наморщил лоб. Ему явно не нравилось то, что было написано. — Ничего, дорогая, Кортни нам не помеха, на кладбище всем места хватит. Заодно придется писать 8-й том: «История Кортни». Но мои золотые страницы, это книга о тебе, мое сокровище.
— Кортни, Кортни, Кортни, везде эта Кортни! — маньяк со злостью закрыл дневник. — Надоело!
Кика вошла в дом.
— Явилась, не запылилась, — проговорила бабушка.
— А денег-то не хватает!
Все с усмешкой уставились на нее.
Кика была сильно бледна и вяла, Неожиданно ноги ее подкосились и она рухнула на пол. Бабушка обернулась на грохот:
— Что это с ней?
— Уж не беременна ли она? — подозрительно воскликнул Алекс.
— Она не ела несколько дней, — пришла к выводу бабушка. — Нашатыря принеси!
Алекс нехотя принес нашатырный спирт. Кика открыла глаза, почувствовав резкий запах.
— Садись есть! — грубо сказал Алекс.
— Я не… — начала Кика.
— Я сказал, садись есть! — еще более грубо проговорил Алекс.
— Не хочу…
Алекс ударил ее по лицу и, схватив за волосы, усадил за стол.
Кика действительно не могла есть. Не принимая пищи несколько дней, она сейчас просто не могла есть. Но над ней стоял грозный Алекс и ей пришлось сделать вид, что она ест.
Тем быстрее Кика отправилась в свою комнату-склепик. Она достала загадочную музыкальную шкатулку, странным образом попавшую к ней на стол. Открыв шкатулку, Кика наслаждалась чудесной музыкой, от которой возникали разные чувства. Особенно Кику преследовало особо странное и абсурдное чувство, будто бы за ней кто-то наблюдает.
Ей даже стало жутко.
— Чушь! — сказала сама себе Кика. — О, а вот и дневник нашелся! — она обрадованно достала синюю тетрадку, включив настольную лампу, чтобы записать события последних дней, но рука Кики, держащая ручку с головкой собачки на конце, зависла в воздухе, так и не дотронувшись до качели: она явственно услышала «скрип-скрип». Кто-то катался на качелях! В такое-то время… В память врезалась мистическая история о неприкаянных душах. Кика любила мистику и верила в духов и приведений. Жуткое «скрип-скрип» просто призывало ее выйти на улицу. Борясь со страхом и зверским любопытством, Кика все же вышла на улицу, прихватив с собой шкатулку. Музыка из шкатулки успокаивала ее. В какой же она пришла ужас, когда увидела, что качели раскачиваются сами по себе! Музыка из шкатулки послужила обратным эффектом: она стала наводить еще больший ужас.
«История о призраках — чистая правда!» — подумала Кика. — «Я еще больше поверила в них».
Завеса тумана приоткрыла кусочек кроваво-красного неба, придавая ночи куда более мистический оттенок.
Качели остановилась сама по себе. Подул ветер и деревья наградили Кику золотым листопадом. Она стояла совсем одинокая в этом странном и жестоком мире, осыпаемая градом листьев, с развевающимися на ветру волосами. По-прежнему играла музыка из шкатулки и на диске крутились два ангела. Неожиданно раздался шорох в кустах и чьи-то шаги. От страха Кика выронила шкатулку. Шкатулка упала к ее ногам и разбилась. Музыка стала играть, словно зажеванная в магнитофоне кассета. Ангелы разлетелись на части.
Шаги стали слышаться четче. Объятая ужасом, Кика побежала домой, преследуемая музыкой из испорченной шкатулки. Потом все смолкло. Раздался треск. Кика зацепилась за сломленный сук, валявшийся во дворе и упала. Шаги смолкли. Ей казалось, что кто-то остановился сзади и что, если она обернется, то непременно увидит за собой очерченный зеленовато-желтым свечением образ умершего, который прежде жил в этом доме, а теперь бродит по ночам в саду. Кике стало так жутко, что она предпочла не оглядываться. Поднялась и побежала в дом. Сзади снова послышались шаги. Кика с грохотом закрыла входную дверь, даже не боясь, что домашние проснутся. Она была слишком напугана, чтобы вспоминать об этом.
