Кика присела на парапет во дворе, она бегло глядела на  облетевшие с деревьев листья.
     Кика начала наблюдать за фейерверком. Бал нисколько не веселил ее. Она чувствовала себя чужой здесь, одиноким изгоем.
     — Эвронимус… — проговорила Кика. — Никогда мне не увидеть тебя, не вернуть своего счастья, а ты, возможно, действительно любил меня…
     — Но еще не поздно начать сначала, — послышался голос сзади.
     Побледневшая Кика обернулась. Это был он, точно как в волшебном сне! Прекрасен, как сказочный принц, одетый, как король. Голова Кики закружилась. Был порыв броситься ему на шею, но Кика сидела и просто лупала глазами, смотря на Эвронимуса.
     — Видите, Золушки всегда превращаются в прекрасных принцесс по законам сказки, — он подал ей руку. Кика встала. Она не могла говорить.
     Эвронимус нежно откинул волосы с ее лица и осторожно прикоснулся губами, едва касаясь ее губ.
     В это время Кортни вышла посмотреть, почему так долго нет Кики. Она несла шоколадное мороженое. Представшая взору Кортни картина просто ошеломила ее.
Кика была с парнем. Они целовались. Вот почему она так изменилась! Вот что за тайна!
Кортни выбросила мороженое прямо на пол и, психанув, забежала в зал. Она принялась бегать по залу и спрашивала у каждого знакомого, не найдется ли яду. А потом просила передать Кике, что  скинется с небоскреба.

     Кике казалось, что она умерла и вновь ожила в раю. Настолько случай казался нереальным. Эвронимус целовал ее губы медленно и осторожно, словно боясь, что с нежной розы опадут лепестки.
     — Я люблю тебя, — не открывая глаз, проговорила Кика. — Так сильно, что ты даже не можешь представить…
     Эвронимус едва заметно улыбнулся и подал ей свою руку: — Надеюсь, вы не откажетесь быть моей дамой сегодня на этом балу?
     Они вошли под ручку. Их лица светились молодостью, счастьем и неземной красотой. Зал ахнул. Эта пара была ошеломительна. Многие завистницы возненавидели Кику еще больше, не понимая, почему Эвронимус выбрал именно ее. Зато молодые люди смогли вздохнуть с облегчением — красавец Эвронимус был занят. И слава Богу не их дамой!
     Мэрион была просто в бешенстве. Многие думали, что у нее изо рта пойдет пена.
     Кортни разбила бутылку и побежала за угол, чтобы заняться своим любимым делом — разрезанием запястий. Она всегда делала так, чтобы многие ее увидели, чтобы за ней начали бегать,  уговаривая: — Кортни, брось бутылку, мы тебя любим!
     А еще лучше, если бы ее увидела Кика. Она бежала бы за ней, молила о прощении и кричала, что ее любит, призывая не заниматься суицидом.
     Но Кортни на этот раз никто не заметил. И, сделав парочку неглубоких надрезов, она выбросила бутылку.