На мгновение мне показалось, будто вой утих.

«Ты лжец человеческий», — пропел леший и захрустел ветками на своей голове. «Ничтожество, душа которого настолько мала, что ты пытаешься разорвать её за мой счёт. Я знаю, что ты чувствуешь. Это самые жалкие потуги собрать себя во что-то единое, состоящие из современной трагедии. И теперь ты собираешься завести здесь свою ручную машинку для перемалывания внутренностей. Это что для тебя, какая-то шутка?».

Я отмахнулся от его завываний и с головой укрылся колючим одеялом. Леший ещё некоторое время читал мне морали, прежде чем наконец успокоиться и уснуть в своей норе, оставив меня в покое. Иногда по ночам я чувствовал его присутствие — он приходил проверить, дышу ли я ещё или уже отравился природным зловонием. Не он один с любопытством и отвращением подсматривал за мной — в углу иногда ютились мыши, а в окно заглядывала рожа луны. Природа наблюдала за мной, словно я был смешным зверьком с пустотой вместо сердца, которого случайно занесло в чужие края. Каждый день я просыпался именно с такими мыслями, после чего изо всех сил старался занять себя хоть чем-то, лишь бы перестать бредить. Поначалу я бродил по хижине, опасаясь выходить наружу, но счастье так и не настигло меня. Тогда я принялся совершать короткие вылазки за дверь: топтал траву, дразнил лешего, напевал себе под нос винтажные песни 80-х. В такие моменты я жалел, что не прихватил с собой камеру или хотя бы книг. Камеру я не взял, потому что решил, что мне всё равно не о чем будет рассказывать, а книгу — потому что хотел написать собственные произведения, а не успокаиваться, читая чужие. Спустя неделю мне стало настолько скучно, что я наконец принялся сочинять, прямо как советовала кабанья голова, но всё без толку. Любой мой стих в конечном итоге превращался в идиотскую детскую песенку — я был безнадёжен. Тогда я схватился за краски, но с грустью понял, что в коробке было только три цвета: красный, черный и белый, остальные позиции пропали. Вдобавок у меня не было подходящей поверхности, так что пришлось бегать по лесу и искать сухие куски древесной коры или бересту, чтобы потом голыми руками размазывать по ним краску. Получалась ужасная смесь — ничего дельного или уж тем более выдающегося. Искусство разваливалось, стоило мне приблизиться к нему, а леший ворчал на меня из-за того, что зря перевожу ресурсы. Мог бы и подсказать, где мне здесь найти счастье, Леший? А, чёрт с тобой, думал я, вскрывая очередную банку с едой. В хижине был обустроен камин, но мне было лень разводить его (да и перед лешим как-то стыдно), так что я ел холодную, склизкую, вонючую ветчину прямо из банки. Мне кажется, что мясо человека примерно такое же на вкус.