А в доме Тодора шелка и убранства, как говорят, каких свет ещё не видывал. Лучшие кушанья, что Долина и не видела на столах своих, и меха, и камни – всего вдоволь. Только характер у купца сварливый – трёх жён уже, крепких здоровьем, в могилу завёл.

            Елену четвертой сватает!

            А Елена красива – юная, гибкая, тонкая и звонкая. Крепости в ней нет, лишь одно изящество, да грация. Смеялась мать Василика:

-В царевны тебе надо, Елена, а не в огороды наши!

            Досмеялась, стало быть.

-Как же это, как же? – Радко чуть не плачет, грудь ему разрывает от тоски. Дочка, единственная отрада, свет в оконце и отойдет от дома? Да благо бы еще по любви, или человек хоть бы попался хороший, а этот? Кто заступится?

-Всем обеспечена будет, — Петар неверно толкует сомнение. – Всем, это тебе я говорю! Я! Слышишь? Партии лучше ей нет.

-Да как же это…- Радко смотрит с  мольбою, — не встретила она и шестнадцатого лета!

            Закон Долины сам Петар и устанавливал – знает его он прекрасно и раньше шестнадцатого лета сватов не позволяет по домам посылать. Договариваться, намекать – пожалуйста, но раньше шестнадцатого лета не тронь!

-Ну, — Петар смущён, в смущении этом видно, что и сам он не рад тому, что закон свой же нарушить собирается, что ткнули ему в эту двойственность, да только в беде Петар – недостача большая обнаружилась в казне Долины, и Тодор обещает все долги покрыть, если сговорится Петар о Елене.