4
Агнесса вошла в келью, где мальчишки-ученики усердно выводили гусиными перьями маленькие буквы — каролингские минускулы. Когда-то монахи писали заостренными металлическими палочками на дубовых дощечках, залитых тонким слоем воска. На одном краю такой дощечки просверливали дырочки и соединяли страницы шнурками.
В руках Агнесса держала пергаментную книгу — учебник Алкуина. Она с воодушевлением стала надиктовывать ученикам задачу:
— Человек, умирая, оставляет беременную жену и завещание: если родится сын, ему должно отойти две части имущества, матери — одна часть; если дочь — ей должно отойти одна часть, матери две. Родилась двойня: сын и дочь. Как разделить имущество?
Мальчишки думали над решением задачи, почесывая пером за ухом.
В школах детей обучали «семи свободным искусством» и Библии. Семь наук делились на тривиум и квадриум. В тривиум входили науки первой ступени — грамматика, риторика и диалектика, в квадриум — математика, геометрия и астрономия. Мальчики должны были научиться красиво говорить, составлять документы, речи и письма. Разрешать споры, дискуссии и загадки. Знать латынь, античных и христианских авторов.
Раздался скрип двери. Агнесса подняла глаза: вошел Доменик. Он постаралась не смотреть ему в лицо, чтобы не выказать волнения, переполнившее ее.
— Милый брат Иоанн, не желаешь ли ты пройти в скрипторий и посмотреть, как работают монахи?
Агнесса дала задание мальчикам и отправилась вслед за Домеником. Скриптории были мастерскими, в которых изготовлялись книги.
Монахи смиренно переписывали экземпляры Евангелий. Работа кипела. Кто-то разводил чернила из золотого или серебряного порошка, кто-то окрашивал пергамент в пурпурный цвет. Один монах украшал его маленькими иллюстрациями — миниатюрами. Другой раскрашивал орнаментом из цветов и листьев первые буквы слов. Агнессе нравилось наблюдать за работой в скриптории. Она пыталась быть всячески полезной монахам, переписывавшим Евангелие. Здесь была и Библия, переведенная на латинский известным богословом 5 века — Иеронимом, которая называлась — Вульгат. Один из монахов вел анналы.
Монахи того времени все делали сами — изготовляли книги, обрабатывали землю, учили мальчиков. В уставе святого Бенедикта было написано: «Молись и трудись и не имей ничего своего, даже книги».
Видя, что Агнесса внимательно разглядывает работу, толстый монах, рисующий завитушки на главных буквах Евангелия, поднял глаза. Его звали Винеамин. Агнесса чувствовала, какой ненавистью пропитан этот взгляд. Многие монахи недолюбливали нового послушника за то, что он снискал такую популярность. Сердце Агнессы разрывалось, когда она представляла, что будет, если злоумышленники ее разоблачат. Вдвойне убивала не потухающая, а разгорающаяся с каждым днем страсть к Доменику. Вениамин по-прежнему не спускал с нее маленьких злобных глазок, даже забыв о том, что работу нужно докончить к сроку.
— Пойдем, брат, — слегка вздрогнув, сказала Агнесса, обращаясь к Доменику. — Я оставил мальчиков и они наверняка там шалят, бездельничая. — Они ушли под злобным взглядом Вениамина.
Весь день Агнессу тревожили какие-то странные чувства и сомнения. Она пыталась отвлечься, диктуя мальчикам задачи по геометрии, которая в то время считалась наукой о земле.
Окончив обучение мальчиков, Агнесса направилась в свою келью под пение вечерней молитвы. Она думала о различных ересях и других противоречиях в области религии. Для своих лет Агнесса была умным и образованным теологом. Смиренно сложив руки н груди, девушка закрыла глаза и мысленно прошептала молитву. Она просила Господа, смилостивиться и простить ее за то, что она обманом, под видом мужчины, проникла в монастырь. Агнесса просила избавить ее сердце от безумной страсти и искушений, ведущих к гибели души.
Ход ее мыслей прервал голос, от которого содрогнулась плоть.
— Иоанн! Брат Иоанн! — это же такой знакомый голос! Агнесса не ответила, закрыв глаза и сильнее стиснув зубы.
— Брат Иоанн! — голос раздался снова. Испугавшись, что с послушником случилась беда, Доменик подбежал к нему, присев рядом на колени. Иоанна открыла глаза. «За что?!» — проскрипела она мысленно. Головокружительную страсть, вызванную первой любовью, сдержать было практически невозможно. Он с тревогой смотрел на нее и Агнесса видела, как вздымается его грудь под монашеским одеянием от стремительного дыхания. Агнесса не шевелилась.
— Брат Иоанн! Что с тобой! — Доменик прикоснулся к ее плечу. Агнесса вздрогнула. Она была похожа на мраморное изваяние. Еще минута и она бросилась к монаху:
— Брат мой, Доменик, ответь мне, положив руку на сердце, что ты думаешь обо мне?
Испугавшись такой резкости, Доменик отшатнулся в сторону.
— Не понимаю, о чем ты, дорогой мой Иоанн! Я привязался к тебе и люблю тебя, как собственного брата…
Агнесса гневно повела бровями:
— Как собственного брата?! Я не могу быть тебе братом, я женщина!.. — сказала она, в порыве чувств, испугавшись собственного голоса. Воцарилось молчание. Доменик в ужасе отшатнулся:
— Что говоришь ты, брат мой?! Рассудок твой помутили демоны! Ты… бредишь… Снова лихорадка?!
— Я — женщина, — тихо повторила Агнесса, опустив глаза. Потом, в порыве страсти, снова бросилась к Доменику:
— Но, умоляю, не выдавай моей тайны, ты погубишь меня, если кто-то узнает, что я… — он закрыл ей рот рукой:
— Молчи, молчи, посланник ада, демон-искуситель, не произнеси в этих стенах своих лживых и грешных речей!
— Не веришь? Я докажу тебе! — в считанные секунды она обвила его шею руками и ее губы прикоснулись к губам Доменика. Он в ужасе оттолкнул ее, словно безумный, помчавшись прочь.
— Peractum est! (кончено! — лат.) — проговорила Агнесса, улегшись на полу, подогнув колени к подбородку и обхватив их руками. В ушах звучал голос, словно ударом колокола, отчеканивая каждое слово: «…и вот, произошло великое землетрясение, и солнце стало мрачно, как власяница, и луна сделалась, как кровь;
И небо скрылось, свившись, как свиток; и великая гора и остров двинулись с мест своих», — (Откр, 6, 12-14).
