Затем охрана неторопливо и деловито оттеснила почитателей и его вывели из зала. Ему нужен был отдых и покой.

Зал постепенно пустел. Лишь сгорбленные старухи, уборщицы, деловито и спесиво собирали мелкий мусор в зале. Время от времени перекидываясь соображениями, что за всю свою славную и продолжительную карьеру, они не видели больше мусора, чем здесь и сейчас.

Лишь двое остались в зале.

— Нет. Ты слышал? Он снова внес изменения в речь. Мы ведь все написали как следует. Строптивый старик… — презрительно сказал один. Он развалился на стуле, сложив руки на груди, а его ноги, закинутые одна на другую, покоились на бархатном зеленом сукне соседнего стула.

Второй как-то рассеяно кивнул, словно его мысли были сейчас где-то далеко.

— Он по прежнему так нам нужен? — снова заговорил первый.

— Люди ему верят. Нам это и нужно — снисходительно улыбнулся второй, наконец выйдя из раздумий.

— Люди? А они нам зачем?

— Да, без них все было бы гораздо проще. То, что мы продаем могут извлечь и сами покупатели. Мы же продаем лишь права на извлечение. Люди в таком количестве нам действительно не нужны. Но они есть и с этим нужно как-то работать. Просто поверь. Как тут все устроено, это оптимальный вариант. Мы держим их впроголодь, так они более податливы. Но есть один важный момент, если их перестать кормить совсем, будет только хуже. Лучше тебе не знать куда они придут, когда им нечем будет накормить своих детей. По этому он нам и нужен. Он символ того, что принято называть государством. Пока есть яркий символ — есть государство и слепая вера в него, а если символ убрать, то последствия не заставят себя ждать и будут очень неприятными.