“И опять же тут надо задаться вопросами: Какова истинная цель периодического истребления населения в этом мире, что мы наблюдаем уже не одно столетие? Для чего цари вырезали волхвов и жгли музыкальные инструменты столь же целеустремленно и последовательно как сжигали древние книги и манускрипты? Кого в действительности замучили в застенках инквизиции и спалили на многочисленных кострах? Для каких целей по всему миру нелюди массово похищали и уничтожали детей, использовали их для медицинских опытов и проводили над ними ‘’сатанинские’’, церковные ритуалы? Что послужило толчком для принятия ими в этом цикле поспешного решения устроить очередной геноцид, без каких либо попытки с их стороны скрыть свои намерения?.. “ – задав эти скорее риторические вопросы, собранные в качестве условной точки концентрации имеющихся фактов я не ждал скорых ответов или хотя бы реплик возражения со стороны Мити. И был абсолютно уверен, что он прекрасно поймет ход моих рассуждений.   А он, внимательно разглядывая меня с нескрываемым любопытством и легкой улыбкой застывшей на губах, лишь молча наблюдал как я, в очередной раз, заглянув “кроличью нору” уверено приближаюсь к ее глубинам. Он, конечно же, знал, что я знаю ответы. И он знал, что  в конце своих увлекательных размышлений, по большому счету уже не имеющих никакого смысла по известной трагической причине, я задам ему один единственный вопрос – на который ему непременно придётся ответить, даже если этот ответ окажется преждевременным в текущем моменте восстановления памяти. Я почувствовал, как он едва заметно напрягся, умело скрывая свою тревогу в тисках железного самообладания в ожидании этого момента, и усмехнулся: “ Митя, ты ведь знаешь, что тебе придётся это сделать, ради нас обоих?..”.