“ Ну, всё, готово! Надо поспешить, пока я ещё в состоянии уловить искру сознания Митяя”, — подумал я напоследок и, закрыв глаза сосредоточился. Обнаружить в свечении информационно-энергетических потоках памяти разной интенсивности движение Митьки для меня оказалось плёвым делом — так как я двигался по его следам с той же легкостью как будто бы шёл по хорошо знакомому мне пути. А клубящийся вокруг сумеречный туман меня ничуть не пугал, ибо уже привык к тому, что и в моём собственном сознании, сколько себя помню, царил полный мрак. Что в сравнении с прогнившим насквозь лживым ‘’белым светом’’ оказалось намного честнее и по собственным ощущениям комфортнее. И всё же, искать без света ‘’черную кошку в черной комнате’’ мне показалось не комильфо, ведь как-никак сейчас я направлялся по красным девицам на смотрины, а посему пришлось срочно прочесть молитву: “ Вначале была Тьма, и Тьма была всюду, и всё было Тьмою. Всё началось через Тьму, и без Тьмы ничего не началось, то, что началось. И увидел Он, что кругом Тьма и сказал, да ну нах! И включил Свет. И стал Свет. И увидел Он Свет, что он хорош, и сказал… Ну ни хера себе, сколько тут прелестных нимф! ”
На миг, опешив от такого неожиданно обильного пёстрого многообразия одновременно воспроизводящихся и на первый взгляд ничем не связанных между собой событий, я тут же задался вопросами: “ А является ли всё видимое мной реально произошедшим фактами из прошлого одного из нас или же что-то из этого есть не более чем мои фантазии? Возможно ли то, что эти видения всего лишь материализация желаний Мити и, что ещё важнее, проекции чужих мыслеформ, коими наполнено информационное поле реального и тонкого миров?” Однако получить ответы, смотря на происходящее, через призму своих естественнонаучных представлений оказалось делом совершенно бесполезным и даже в чём-то вредным. Ведь теперь я оказался предоставлен самому себе как цельная личность и являлся уже не сторонним наблюдателем, а стал непосредственным главным действующим лицом, от которого требовалось сосредоточенность максимальная концентрация внимания и некоторая доля осторожности. Стоило немного расслабиться как вновь возникало ощущение раздвоение личности, за которым следовал эффект наложения изображения воспроизводящихся сцен друг на друга. Малейший поворот головы или хотя бы чуть отведенный в сторону взгляд как всё вокруг менялось – взамен предыдущих появлялись новые актёры, сменялись наряды, обстановка или место действия. Вместе с визуальными изменениями происходила и смена запахов, тактильных ощущений, внутреннего эмоционального состояния — придавая происходящим действиям больше правдоподобия и облегчая сознанию задачу без сомнения поверить в их реальность. И я верил, всему, что разворачивалось пред глазами — с невозмутимым спокойствием созерцая, как одна реальность, полностью игнорируя все известные законы физики и хронометрии, самым немыслимым образом плавно перетекает в другую. И даже, несмотря на периодически возникавшее ощущение легкого когнитивного диссонанса или дежавю, после быстротечных и чрезмерно контрастирующих изменений в видениях, моя вера нисколько не ослабевала и, дух мой всё также продолжал находиться в состоянии блаженного спокойствия и удовлетворённости. Сейчас меня совсем не интересовало и то, каким образом мыслеформы подпитываясь от мощных потоков некротической энергией, что бушуют на кладбище, возле покинутой нами Девятой воссоздают события давно минувших лет. Мне было хорошо и легко, настолько, что от переполнявших меня чувств хотелось смеяться от радости и ликовать, улыбаться от умиления и плакать от не проходящей сладостной грусти. Я попытался вспомнить, когда в последний раз испытывал такое наслаждение от жизни и не смог. Однако вскоре до меня дошло понимание, что видимая простота восприятия действительности управлялась не мной, а сторонним сложным механизмом формирования пространства и действий, наполненным всевозможными психологическими регуляторами и эмоциональными демпферами. Сознание Митяя контролировало процесс, не давая увлечься мне созерцанием всего нового, с чем я никогда не сталкивался ранее и, одновременно с этим заботливо оберегая мою нервную систему от неизбежно возникающих перегрузок. Иначе бы я точно застрял где-нибудь с удивлением и восхищением, разглядывая всё необычное, что попадалось мне на глаза. Без Митьки, быть может, я на каждом шагу пищал бы от восторга, прыскал в штаны от неожиданности или возможно вообще запаниковал бы от страха и ужаса. Наш путь не всегда проходил меж великолепных архитектурных изысков коими были представлены строения других миров, но совершенно отсутствующих в нашем мире. Прекрасные пейзажи, гармонично сочетающие в себе природное естество и рукотворные элементы человеческих застроек сменялись унылыми руинными полями и зловещими видами чуждых человеку территорий. На месте благоухающих цветочным ароматом тихих аллей, чудесных парков и величественных проспектов появляются захватывающие дух заснеженные горы, завораживающие своей красотой бесконечные лесные массивы, водные и небесные просторы. Где-то в самой глубине меня маленькие человечек отчаянно кричал: ‘’ Не-ет! Слишком невероятно, в это невозможно поверить…”. Всё разрушающий прогресс научного и промышленного развития, изменчивая мода диктующая иррациональный примитивизм во всем, человеческая эгоистическая жажда поглощения вокруг себя окружающей среды, паразитическое убеждение того что человек это вершина эволюции и единственный властитель над всем что создал Всевышний. Всё то, что с детства насаждалось человечеству в нашем ублюдочным мире в иных мирах не работало от слова “вообще”. Отвергая знания, отбрасывая, как нам казалось лишнее, устаревшее, упрощая сложное ради мнимого простого, цивилизация нашего мира, стремительно деградируя, скатывалась вниз. В то время как остальные миры гармонично развивались, взвалив на себя личную и коллективную ответственность “не во вред, а во благо”. Складываемые в моём сознании логические цепи с легкостью рвались, причудливо переплетались, обрывались на полуслове и возникали на пустом месте из ничего. Задаваемый мной вопрос: “ Зачем так?” Как правило, тут же без промедления получал искренний ответ: “ А зачем по-другому?” Я не понимал этих людей, образа их мышления и умения жить, совмещая вроде бы не совместимые вещи и понятия. И всё это меня пугало куда больше чем то, что мне довелось увидеть на поле боя во время сражений. Быть может мне было куда проще воспринимать сменяющие друг за другом реальности, если бы удавалось рассмотреть побольше деталей, но мы были не на экскурсии, а потому я получал о них лишь общее представление. То, что было для меня в диковинку, для Мити было обыденностью, на которой он редко когда акцентировал своё внимание. Присутствие его личности я ощущал постоянно, хотя временами он куда-то пропадал, словно ограждал себя от моего сознания намереваясь побыть в одиночестве. Говорил он очень редко и всегда коротко по существу. Однако, несмотря на все психо-эмоциональные барьеры и регуляторы скрывать свои чувства он не стал. Я мог сколько угодно радоваться, недоумевать, восторгаться и бояться, но фоном в этих душевных состояниях неизменным было одно — его грусть. Она пронизывала мое тело, словно воздух наполняла мои легкие, растекалась по венам и бурлила в сердце. Порой мне казалось, что именно из неё Митяй материализует окружающее пространство, трепетно с любовью воссоздаёт образы и наполняет их энергией жизни. И в отличие от меня он не прибегал к воображению и творческим замыслам, а сотворял только то, что когда-то видел собственными глазами и всё ещё бережно сохранял в своей памяти. Оттого-то всё создаваемое им и выглядело столь подкупающе достоверно – что бы начать верить своим глазам, и не правдоподобно – чтобы мозг взорвался от понимания что ‘’ столько нам открытий чудных готовит просвещенья дух”.
