Напившись, Муля аккуратно поставила тубу в коробку, вновь с нескрываемым интересом оглянулась в сторону, где стреляли и, метнувшись ко мне,  лизнула по щеке. Затем, чуть наклонив голову на бок и жмуря глаза в предвкушении удовольствия, произнесла широко улыбнувшись:

— Готисо сама дэсита. Ми-тя-сан…Я — те-бя-най-ду. Да?! (Спасибо, было вкусно.)

После чего она вновь бросила нетерпеливый взгляд в сторону Заводского района и, ничего более не сказав, стремительно сиганула с машины, в длинном прыжке перемахнув через энергетический барьер. На землю Муля приземлилась уже в новом обличье, окутавшись таинственной черной дымкой, а спустя какие-то считанные мгновения ее силуэт  бесшумно растворился в тенях близстоящих разрушенных до самого фундамента древних кирпичных строений, заросших высоким бурьяном и раскидистыми колючими кустами боярышника.

-Ни здрасте, ни до свидания,- с ухмылкой буркнул я и, бросив взгляд на ‘’ кладбищенских плакальщиков’’ которые вновь собрались группкой у дороги, словно мальчишка, дурачась в приподнятом настроении, громко прокричал им:

-Эй, народ! – они подняли головы, прекратили “шептаться” и уставились на меня  безжизненными бесцветными глазами: — Тут у меня друг лежит. Если узнаю, что вы потревожили его покой. Вернусь. И пинками прогоню вас обратно в ту же поганую дыру, из которой вы все повылазили. Вам все понятно?

Они с минуту молча стояли, рассматривая меня и осознавая смысл моих слов. А потом все разом, как по команде, развернулись и, тихо ‘’ ойкая” и кряхтя словно старички, сгорбившись и раскачиваясь из стороны в сторону, стали разбредаться, периодически останавливаясь и бросая на меня взгляд.