Я скорчился от боли. Это было самое болезненное мое состояние за всю жизнь, если не считать того, как моя женщина вдруг решила изучать скрипку, ведь так она была бы «более аристократична в здешних кругах», когда мы жили во Франции, гитару, когда мы жили в Испании, и наконец тот клятый вокальный курс во время гастролей по Америке. Видите ли, ей очень захотелось стать джаз-богиней, а мне страдай по утрам и слушай вой любимой (это еще ладно) и ее «el la teacher». Так она пыталась совместить название всех ее учителей в одно слово со множеством ненужных букв. Когда я возмущался, она целовала меня в лоб, клялась, что будет потише и нарочно заводила бедную девочку, которая ее всему обучала ко мне в комнату, чтобы я «проникся». По-моему, все-таки прониклась она, ведь это я спал голым, а одеяло моя любовь крала еще, пока не расцвело и вот…

         -Встать.

         Двое солдат попытались поднять меня на остатки ног, но у них не получалось. Тогда-то я и заметил, едва приоткрыв глаза, что помимо моего старого «отца», идиотов в мантиях и нескольких «верхов» в пиджаках, никого и не было. А были лишь солдаты, солдаты, солдаты…

         -Почему же вы не пустили зрителей, господа присяжные?

         Задыхаясь, жадно хватая воздух губами, пробормотал я.

         -Не пытайтесь шутить, изменник, ваше дело теперь лишь с достоинством выслушать свой приговор.

         Тогда меня кинули прямо перед перевертышем.