-Какой город? Нет уже здесь никого, все уехали.

         Они переглянулись.

         -Да, некоторые трюмные крысы вылезли на волю. Они явились после вестей о вас. Вас будут судить. Последним из всех. Капитан говорит, что это в память о ваших заслугах, а по мне так писанина вроде гимна не заслуживает никаких преференций. Как это говорится в газетах: Неимоверно слащавый, чрезмерно буржуазный писака покорил сердце партии.

         Я ухмыльнулся ему кровавой улыбкой и захохотал, скривившись от боли:

         -Виновен.

         Тогда мужчинка в золотых погонах взял меня и повел перед собой.

         Он стиснул зубы, побагровел и говорил очень медленно:

         -Запомни сюда, щенок, ты сейчас скажешь тоже самое перед верными подданными его совершенства. Тогда может быть сможешь надеяться на быструю смерть. Если же нет, то девчонка твоя будет у нас до конца дней своих твою дерзость отрабатывать. Кровью и катаньем, ты меня понял?

         Похоже, что любое даже номинальное признание, его бы устроило.

         Меня выкинули в центр кругового зала, где света было так много, будто бы мы были на центральном стадионе или и того хуже, в раю.

         -Заключенный номер 595, вы признаете свою вину?

         Раздался гордый и властный голос какого-то моджахеда, который нацепил на себя парик судьи, как это делали в Англии времен ее колониальных зверств.

         Тогда я осмотрел его голову, оказалось, что парик он надел не той стороной, но тут пришло озарение: если мой номер 595, то есть вероятность, что судить будут еще пять человек. Может быть есть возможность подсластить им пилюлю, пока они совсем не обрубили концы правосудию, ведь идиотам всегда нужна ровность в бумагах, меч в руках и журавль на шампуре.