— Ты никак грозишь?

    — О господи, ты ещё дело на меня заведи, за угрозу жизни. Я тебя предупреждаю – не надо этого делать.

     — А то что?

     — Я, Серёжа, не ясновидящий, я просто знаком с некоторыми принципами по которым растут деревья и дети. И эти Принципы Творца нарушать долго нельзя – наказание следует в любом случае, а какое именно – я не знаю. Но я давно знаю тебя, считай с детства, и я вижу, чем ты стал, и сколько на тебе висит. Я вижу край. Не надо этого делать. Не ходи туда.

      — Да, ты меня знаешь, и ты знаешь, что я пойду, хотя бы для того чтобы узнать, что будет. И даже если там край… то всё равно. Ты меня не удержишь.

      — Не буду даже пробовать. Тут мало, что от меня зависит. Если решение принято и действие произошло, то уже ничего не поможет. Всё решается само, без нас, как бы мы ни были против. Я могу только в третий раз тебя попросить – не делай этого.

      Сергей встал, одел шапку и пошёл к выходу. У выхода остановился и посмотрел на ружьё и гитару, висящие рядом на стене.

       — Ты как – стреляешь или играешь?          

       — Ни то, ни другое. Слушаю.

       Губернатор открыл дверь и, повернувшись последний раз, сказал:

        — Прощай, Иона.

        — Прощай, Серёжа, — ответил лесник.      

    Дверь за ним закрылась, запустив облачко пара с мороза. С улицы раздались крики, хохот, команды и лай. Потом всё стало затихать, охотники шли к берлоге.