16 глава

Наверное  людям суждено  запереть  себя.  Мы боимся природы  и запираем себя за стены.  Мы боимся людей  и запираем себя в домах,   мы боимся себя  и запираем свою  душу  в теле.   Мы всего  боимся,  мы все ненавидим.   Наш страх  делает  нас противным скотом,  не желающим иди  вперед,  запирая себя в прошлом.   Людская боль,  ненависть,  похоть,  ложь,  все это  человек,  который хочешь, не хочет.  Проявляет  себя здесь так,  страдая и мучаясь,  в этом маленьком мире,  закрывшись стенами. 

Лачуги,  гнилые дома  державшиеся на честном слове   старых  строителей  и ремесленников  со слепыми глазами. Гнилые глаза,  чахотка,  боль  и страх   в глазах  надменных  старых  людей,  как же все это  противно,  ужасно.  Их  стоны  слышны с каждой улочки,  их  мертвые тела несут  гниль  и  смрад болезни.  Люди мрут  как мухи.  Женщины,  дети,  старики и старухи.   Противно,  все противно,  все должно  исчезнуть,  пропасть.  Найди  своего  брата,   и исчезнуть от суда,  от людей,  от монстров.  Голу,  Голу странное но  он мне брат,  я хочу его найти и спасти от боли,  страданий, от лжи и обмана.  Нет.  Нет.  Я хочу…  чего  я хочу?   Не знаю,  надо  сделать дело  а потом уж  решить. Ведь  сделав,  он вернется,  он будет рядом.  Убить, убить  и спасти его от них.

Идти,  не смотреть,  не знать их.  Как тогда,  как всегда.  Да всегда было так,  всегда мы отбирали,  убивали,  ненавидели,  мы шли по  трупом  и не смотрели на них.  Я прошел  по трупу мамы,  брата,  отца  и всех  этих  людей.  Все это  мой путь   в будущие, где…  Где что  то  есть, точно  там  есть  что  то  хорошее,  замечательное,  искренне любящая.  Я должен идти,  я должен выполнить все.   Маленькие муки совести,  они всегда были,  я всегда кого то ненавидел. Я ненавидел  отца,  за его …  за то же самое.  Я ненавидел  господина за его…  то же самое.  Я ненавижу себя за свою  надменность.   Нет.  Нет. Нет .    я должен идти.  Старые дома,  хлипкие,  исхудалые.  Ели живые старики,  с противно гнойными лицами,  с навящивой ели живой улыбкой.  И дети смеющиеся и радующие жизни,  всегда,  даже сейчас в этой агонии   города…  я бегу,  бегу, ищу,  спасаюсь от этого,  от этой реальности,  от них, от свой совести. К Замку, там все.  Там мое спасение,  там  мое задание.   Грязная дорога,  старые   телеги,  мертвые люди и бег,  бежать  туда. 

И  вот мое спасение,  Стена,  надо идти по  ней,  надо  все выполнить.  Надо  не думать,  все сделать  и возможно свобода.  Глаза ищут старое дерево,  оно где то  здесь,  надо  смотреть   и искать.  Глаза бегаю,  рыщут,  цепляю  больше дома,  старушек с добрыми глазами, детей,  веселых  и грязных, смеющихся над    какого  то недотепой,  глаза плачут,  они  не это ищут,  но находя это,  это противно,  это не нужно.  Ищите,  ищите… они нашли не то что должны были.

Глаза не видят,  нет, не хотят верить  и смотреть  на старое  и гордое,  красивое  и стойкое древо Мира. Оно стойко росло  возле стен крепости,  слегка уставшие  и наклоненное  в сторону умирающего  города.  Я смотрел  и не верил,  я так давно хотел   к нему  придти,  помолится,  освободится.   Мои ноги не слушаются, идут  к нему,  мои голос не слушается,  говорит.

-Прости,  прости за все. 

Я преклоняю колена и молюсь. Люди не замечают, им словно плевать. Я молюсь, прошу за все прощение. За то что думал, за то что сделал, за все.  Я хочу просто одного, просто одно желание, глупое, эгоистичное. Хочу что бы все это прекратилось.

Я смотрю,  не чего не происходит,  не  заканчивается.  Люди идут,  смех  слышу,  и горькая грусть  проникает  в мою  грудь.  Я встаю,  и иду,  «не надо заканчивать,  ты все закончишь» вдруг прозвучало  в мыслях.  Я все сделаю.

Лица,  люди,  мир,  мой бог.  Лица добрые,  надменные,  старые,  все это  люди. Люди уставшие,  жестокие,  хитрые,  смелые , это  мир.  Мир глуп,  несправедлив,  благосклонен, обманщев,  это  мой бог.  Бог,  он всего лишь  есть,  как все,  как мир,  как люди,  как лица. Идущих по  улицам людей,  страдающих от болезней  и умеряющих.  Все это  есть,  есть  и веселье,  любовь,  сострадание есть,  оно    незаметно,  не так как зло,  не так  как ложь  вокруг.  Все закончить,  все забыть,  обманутся,  предать  себя,  убить себя.  Ради чего? Лжи,  нет,  я не лгал  себе,  ради обмана,  нет,  я не обманывал никого.  Ради чего? Ради свободы?  Что  есть  свобода? Отец  не был  свободен,  он был, счислив, он жил.  А я выживаю,  ради чего?   Я выживаю  ради  обещание?  Нет,  нет,  нет.  Ради Голу? Нет.  Ради себя? Да,  точно ради глупого  себя.   Тогда не смотри,  не видь  лица,  не заканчивай свой обман,  не принимай всех  этих  людей как жертву,  он никто,  нет  их.  Ты жив,  они уже мертвы,  живи,  живи… брат,  скоро мы встретимся,  мы будем вместе.  Я,  ты,  мама,  папа,  брат.  Все вместе,  все счастливы!  Только держись,  натяни тетиву,  выстрели когда нужно,  убей девочку,  убей стражу,  и …  и приведи одну маленькую  девочку,  отдай старику и все будем вместе,  все будем счастливы!  Все ради нас,  все ради счастья.

Рука легкая,  свободная, выстрел, кто то кричит,  кому то  больно,  моей голове больно, второй выстрел.  Кто то  ревет,  ненавидит.  Я еще выстрелил и еще,  боль, голова что то  заболела,  странная кровь,  синяки,  плевать,  все в рука,  все впереди.

…

— Почему мой брат. Почему ты так поступаешь. Это  глупо,  не разумно.  Страх  окутал тебя,  ты не можешь  видеть?-  ее речь была вычурной,  глупо  выглядящей на фоне  ее лица  и ужаса вокруг —  Ты  же понимаешь  что  поступив  так  ты станешь самоубийцей.  Зачем?  Почему ты не принял  такое великодушное предложение,  почему ты не защищаешь  нас,  почему ты отказываешься от нас. Страх  чумы?  Страх  Монстров?  Страх  Смерти? Чего   ты так боишься.  Ведь  твои удары сильны  и точны, ты бы одолел  все тварь  и смерть что  ждет нас впереди.  Ты бы выздоровел  от  чумы,  что  окутало    твое тело  и   разъедать  тебя.   Ты бы стал правителем,  все земли принадлежали бы тебе. – она гордо  встала,  но ее ноги пошатнулись и она упала на свой трон,  но продолжала —   Зачем ты убил  моих  защитников?  Зачем ты убиваешь мои  слуг? Зачем ты убьешь  меня? Я должна знать! —  ее речь закончилась, глаза   хотели знать, знать ради чего она умирает, такой молодой и  уродливой, в ужасном одиночестве  и ужасе.

— Знаешь  Сестра —  весь  в крови  говорил  старый надменный Вил-    Ты умираешь —  он вдруг   задумался,  слега улыбнулся и едкий смешок прорвался через  его  старые губы.  Он  подошел  к ней,  его  абсолютно  бездушные глаза смотрели  в глаза  сильно испуганной женщине,  —  ты умрешь  просто  ради – его  меч  проткнул  ее горло,  ее   глаза рыскали ответ,  ища в его  губах. Ее  уши хотели ответа,  но  не слышали ничего.  Ничего, просто  ничего было  на ее лице. Счастья радость,  боль страдание все превратилось  в нечто.

В городе в то  время когда убивали королеву, неся странный вой об  убийстве  трех  стражей возле замка  и одной важной особы.  Кто то  кричал,  что  убили королевы,  кто то,  что  принцессу, не кто  вспомнил  о  великой даме,  что приехала сюда незадолго  до чумы и оставалось  с ними.  Тот  кто  кричал это,   не подозревая что  она уже давно  скончалось  от  болезней.  Весь город не понимал, что за чудовища могло так поступить, но больше их пугало то, что кто бы это ни был, принцессы или королева  или эта мертвая дама,  ее  убили не  в замке. А у входа  в какой то  странный люк, что был  где то   в стене.  Кого  то  это испугало,  кто т о  просто  догадался, но  это  не важно.  Первыми кто  начал  собирается стали торговцы,  узнав об  убийстве.  Все кто мог бросить товар  и бежать  налегке  с монетами  и не большими припасами,  выжить и  рассказать,  начали набивать  свои повозки,  принося панику и так в испуганный  и больной  город.  Важные особы,  старые рыцари и  их  слуги начали бежать  в замок, защищать  королевскую  семью,  и умирали от рук  Старого змея Вила.  Он не щадил  никого,  двор превратился в кровавую  кашу.  Вся нищета,  все что  было  рядом  слышали вопли умеряющих  и стремились  сбежать  как можно  подальше,  в свои дома,  хижины,  хибары,  закрыться,  и ждать  там спасения.  По богача  бежали  в храмы великих  Высших,  они искали там спасение. Остальные побежали  с города,  как можно  быстрее.   На воротах  началась давка,  сотни несчастных  попали под  колеса телег и под  ноги обезумевшей толпы .  Люди бежали,  ни зная что бежать  было  некуда,  они не знали,  не понимали тех  странных  и глупых  огней   в дали.   Там горели костры гоблинов,   посты мертых  людей, там в полях    окутанных    тьмой  горел  их  символ  надежды и жажды,  для людей это означала смерть.