11 глава.

Разбитые камни, мертвые деревья,  кожа,  смола,   воск, еда   и маленькие несносные  тела людей с железом.  Все это кажется таким несуразным,  глупым.  Все это для нас  время,  которое мы могли  идти,  нести свои тела,  свои желание на верх,  но  эти разбитые камни постепенно превращаются в   неприступные стены.  Мертвые деревья в  волчьи ямы и стрелы,  кожа и железа в броню,  воск  в свет,  еда в жизнь.   А маленькие несносные люди в великих  и злобных  противников,  что  требуют наших  смертей.  И долгой и вековой ненависти.   Как всегда,  как это  глупа,  они приняли свою  рабскую  натуру и не могу сбежать от нее,  уйти с нашего  пути.  Порой это  что то  личное,  порой это всего лишь  страх.  Страх  перед  чем  то  ужасным,  сильным,  большим и неизменно губительным для них.   Они мертвы подчинившись этому  ужасу,  своей мнимой слабостью.

   Крики на камнях,  вой труб и свет  факелов озирает нас.   Они видят  то  что  может стать  их врагом,  они  видят  то что  мы не жаждем этого.  Лица искажены непониманием,  злобой  и призрением.  Нет,  они не смотрят на меня,  они смотрят на двух  таких же жалких  и ничтожных ,  что  были с нами.

Крепость была крупной чем то,  что брали раньше,  деревянные стены были толще,  ров был наполнен кольями,  башня светились светом,  таким знакомым,  но далеким.  Ворота,  старые и древние скрипели от тяжести и падали вниз,  предлагая нам войти.   Цепи стонали,  неся на своих  плечах  древние сооружение.   Люди с призрением и ненавистью смотрели на нас,  выпячивая свои копья,  мечи  и щиты.  Каждый из  них  был готов убить нас,  лишить себя надежды на спасение.  Каждый испытывал  страх  и ненависть,  боль и разочарование  ведь сделать этого  не мог.  Наши слова,  слова о   переговорах,  о разрешение столь неудачной ситуации для  его  хозяина,  стали тем что защищает нас,  пока защищают.  Мои старшие братья, еще не отошедшие от своего  гона,  смотрели на маленьких  людей и жаждали мяса,  убийств и блуда.  Их  сдерживала лишь понимание, что  нас меньше.  На одного  средне приходилось по пять,  шесть  воинов  в легкой броне.  А рыцарей я насчитал  не менее двенадцати  или тринадцати.  Все они стояли позади, готовили свои мечи  и  щиты.  Каждый из  них  был  окутан в броню,  закрывавшим им все тела,  лишь шлем был  открыт,  показывая их  ужасные и  искалеченные лица. У кого  то  не было глаза,  кто то  был  без половины носа,   у многих  были шрамы на щеках.  Все они ждали приказа о  нападение,  но  его  не было. Три долгих  дня терпение  и  вот мы здесь. Передо мной  их  важный,  он смотрит  на меня,  его  глаза  ястреба ищут  кого то с кем можно  разговаривать  и он весь  в блеске,  железном доспехе и с  хорошим мечем   обращается к    человеку,  низкому,  презренному и ко всему еще предателю,  по его глазам видно как он всего этого  хотел  избежать. Да, это  для них  низость,  низость,  которая приводит их  хоть  в какой то  ум. А для нас эта возможность договориться,  и возвысить  себя в их  глазах.

Маленькие двери,  скупой свет  свечи.  Старый старик слушает печальные новости.    Его  гримаса источает  боли и  осознание беспомощности.   Лица его  слуг  жаждут  боя,  войны.  Лица старых  товарищей понимают всю  сложность,  всю боль  нынешней ситуации.  Помощи нет и не будет.  Мир, весь  мир его  теперь  здесь.   Лица молодых  жаждущих   битв,  лица бесконечно  преданных  друзей,  лица подхалимов  и предателей, а  его  старое тяжелое лицо думает о   своем будущем,  о своей надежде.  Вил  думал  о  своих  дочерях

 Старшая дочь его    умеряющая  от  его  интриг  ждала своей судьбы в  этом замке.  Средняя что  осталась  без  достойного  мужа,  умершего от  дрянной болезни и собственного  самодурства. И младшая, что  вскоре только  познакомится со своим  будущим женихом,  упрямым и скупым старым  рыцарем  с юга. Все это  могло исчезнуть,  пропасть, от того  что  идет.  Того  чего  не ждали в этих  землях.

 Скупое лицо  помнило,  как он договорился   с  сером Литрином из  Северных  земель  о  том что  даже при самых  удачных  сражениях,  его  земли  не пострадают от их  войны.  Ужасные грозные глаза знали как жестоки  и опустошительны гоблины,  знали о них  как о  монстрах.  Добрая улыбка еще верила в Короля Тарна, но зубы уже искали варианты договора с монстрами. Король велик,  но  он посаженик,  его  могут и наверное не послушают,  но  все же надежда на   его победу  есть,  а значить и помощь  есть.  Есть   вера в  Кобру, хоть он и враг,  но враг старинный,  тот, что  знает о тебе все, лучше твои друзей подхалимов.  Все в этом мири, может  измениться,  все же   у нас есть время,  они его  дали своим небольшим отрядом. Неделя, две, три, не знаю, но оно есть,  узнать все и потом  решение.

Хотя что  такое надежда,  он знал  ее как беспринципную   гадюку,  что  нежно  кусает  тебя и ее яд медленно  параллезуют  и убивает тебя.  Надежу надо  зарубить  и придумать  что  то,  что  спасет  его  мир  и   отдалит  это  от него. Но все же…

Его  глаза поднялись и он с хрипотой спросил:

— Братья,  наши земли попали в беду.  Тяжесть  всего,  что  могло упасть,  упала на мои  и ваши плечи.  —  все уверено  посмотрели на своего  друга  и старшего  брата —  Глупо отрицать  что  пропустив эту свору монстров они оставят  хоть  что то  на нашей земле. Это  не только  не допустимо,  но  и предательство  наших  богов —  чуть ли не с ярость  сказал он.  Молодые загорелись жаждой славы,  а старики поняли к чему он вел  и ответили.

—  Но  брат,  глупо отрицать  что  если  все что  они говорят  так  и  есть.-  он позал на всех сояших- это  мы не остановим тысячную  ораву с живыми осадными орудьями,  нас всего сорок. А высшие далеко. – Говорил  Логнит,  уважаемый и богатый брат —  Нам надо все  обдумать  и …

—  Уничтожить  это  свору.  Боги   с нами —  крикнул  Лимитир,  молодой рыцарь  жаждущий славы и почета. —  Они всего  лишь  твари из  тьмы.

—  Верно  сказано…  твари из  тьмы…-   и вновь  он ушел  в раздумья,  а братья начали спорить, с   жаждой победить  оппонентов,  доводами  и кулаками.