— Конечно, малышка, — с этими словами Тоша принимается высыпать ещё мефедрона из зиплока.

— Нет, блин, не это, — я снова начинаю закипать.

— Травы?

— Нет, просто послушай.

— Сейчас, — Тоша со свистом втягивает в себя очередную дорогу и выпрямляется, потирая нос.

Я любезно жду, когда он придёт в себя (насколько это для теперь было возможным) и речитативом проговариваю:

— Хочу, чтобы ты сделал мне приятно.

— В смысле? — полагаю, Тоша мало что соображал сейчас.

— Приятно, — я медленно раздвигаю ноги, не сводя с него глаз. — Также, как я делала тебе много-много раз.

— Ты про…

— Да, я хочу этого, любимый. Прошу, ну, — хватаю его за руку и затягиваю на кровать, но он не торопится заползать на меня, а лишь стоит, упираясь коленями в кровать.

— Не, детка, — шмыгая носом отвечает он.

Так, блять!

— Что нет?

— Ну нет, — шмыгает ещё так громко и мерзко! Сука. — То, что ты имеешь в виду. Нет.

— Нет?

— Нет. Неа.

— Почему?

— Я… — этот разговор определённо ему не нравится, и он старается не смотреть на меня. — Не люблю это делать. Вот и всё.

— Так ты уже этот делал.

— Нет, никогда не делал и не хочу.

ЧТО ЗА ДЕТСКИЙ, БЛИН, РАЗГОВОР? Это мне шестнадцать, а не ему! Это я тёлка, а не он!

— Объясни, — я встаю с кровати, подхожу к столу и принимаюсь за мефедрон. — Объясни, ну, почему?

— Эта херня не для меня, понимаешь? Я этого делать не хочу – вот и всё. Я…

— Ты что? — мне нужно было быть дома к девяти и у меня оставалось менее полутора часов. — Ну? Расскажи, что такого из того, что я делаю с тобой, ты со мной сделать не можешь? Ну?