Пролог 1.
По утрам мои веки болят. Из-за этого порой просыпаюсь раньше будильника.
Моя маман говорит, что я слишком худая. Иногда мне кажется, что, когда я сплю, она закачивает в моё тело пищевой раствор, чтобы я потолстела.
Не знаю, связано ли это с болью век.
Серебряный крестик на моей груди иногда зажигается огнём, но ожоги заживают к утру. Во сне я ощущаю, как серебро с характерным шипением прожигает мою грудную клетку; громко кричу, но не могу проснуться.
Кажется, этот крестик когда-нибудь меня убьёт, но я не снимала его с трёх лет, если не считать те моменты, когда чищу его зубной пастой.
Папа иногда бывает в моей комнате. Когда меня там нет. Почему такого не делает моя мать? Она всегда стоит на стрёме.
Небольшую предысторию расскажу, чтобы вы не терялись.
Свою первую икону я поцеловала в три годика. Ощущения не из приятных, на моих губах отпечаталась чья-то помада.
Тогда я подумала, что святой Пётр просто был особенным. Потом поняла, что до меня его засосала сердобольная прихожанка с тремя слоями дешёвого марафета. Странно, что я после такого не стала лесбиянкой (хотя…).
Я в храме шестнадцать грёбаных лет. Ты почти привык к колоколам, а я родилась под ними.
Этот звон в моих ушах постоянно, я пропитана ладаном, парафин церковных свечей под моими ногтями.
Прости господи (Господи), но я Иисуса знаю, будто, миллион тысяч лет, я в своём познании настолько преисполнилась, да мне похую, какие у тебя там тачки ПРОСТИ, ОТВЛЕКЛАСЬ.
