Она вздрогнула всем телом.
-О… — она пошла в ванную, а перед тем, как зайти туда, добавила, — … мне жаль вашу жену, если вы так же орете на нее!
-Еще слово, и я уйду, а вам самой придется искать дорогу в гостиную! – предупредил он мрачно. – И нет у меня жены.
Только когда дверь в ванную закрылась за ней, она выдохнула, прислонившись к ней, чувствуя, как колотится ее сердце. Но надо было торопиться, и она подошла к раковине, стараясь не смотреть в зеркало сейчас, пока еще не умыта, и осторожно, что бы не намочить сильно бинт, умылась, пару раз намылив лицо душистым, нежным мылом. Теперь необходимо было посмотреть на себя, что бы хоть как-то причесаться. Она подняла голову, глянула в зеркало и… узнала себя. Вполне. Вид был, конечно, не очень – ее перебинтовали со всеми волосами, которые было теперь не причесать, как следует. Но что поделать?! Глупо сетовать на помощь… И она кое-как расчесала то, что могла, стянула с себя свое потерявшее всякий вид платье и напялила мягкую велюровую пижаму изумительного изумрудного цвета с золотистой отделкой, покроем, правда, чем-то очень напоминавшую френч… Пижама Ферри. Она даже, кажется, пахла каким-то парфюмом… Кроме пижамы ей доставили сюда длинные шерстяные носки, вязаные по-домашнему с узорами в форме красных оленей на белом фоне. Чудно! Совсем в рождественском стиле! Прямо в носках – больше ей напялить на ноги было нечего, она вышла из ванной.
