Сготовил конунг пир, какого нет лучше, и когда пир тот был готов,
сошлись там гости… и было… много знатных людей (Сага о Вёльсунгах. Глава 3)
Почти в такт сладкоголосому пению медных струн скрипели деревянные своды, ещё каких-нибудь два десятка лет назад бывшие бортами корабля. Им вторили и резные колонны, украшенные сценами битв минувших лет, и прибитые к ним ярко раскрашенные круглые щиты со следами от мечей, копий и стрел почивших и ещё живых воинов. В час празднества эти, обычно немые, свидетели славных дел подтягивали песне, славившей их участников.
Но не только о прошлом была она. Ещё не затянулись раны, не утихла горячка боя, не прекратились крики агонии поверженных врагов тех храбрых воителей, что сегодня собрались в пиршественном зале. От возлияний лишь горячее делались споры о только что завершённом жестоком и благородном «деле», всё более громкими и хриплыми становились голоса, новыми невероятными подробностями обрастали недавние храбрые деяния. Один лишь белокурый отрок, сидевший во главе самого большого стола, сохранял молчание.
Его лицо, пересечённое свежим алым шрамом, хранило печать нелёгких раздумий, роившихся под золотым обручем. Что же? Тому, кого меньше месяца назад вырвали из затерянного во всеми богами забытом краю чертога, выстроенного на манер древних вилл, и усадили сначала в высокое седло, потом ‒ в ещё более высокое кресло, украшенное витиеватой резьбой, нельзя не думать, даже во время собственного триумфа. Да и триумф ли это? Если верить логике, которой седой философ (возможно, последний из представителей этого старинного уважаемого ремесла) успел его обучить, а также заверениям сидевшего рядом воителя средних лет, то и для юного короля, и для его народа всё только начиналось. «Славная победа», наспех сложенный рассказ о которой теперь начал певец, была одержана не над «множеством», но над горсткой из нескольких десятков бойцов. Да и тех одолели, скорее, не клинки, но собственные седины и долгие годы покоя. Люди аламанского королевства, к общему счастью, не защитили того, семь из десяти лет правления которого обернулись для них разорительными войнами и их извечными спутниками ‒ мором и голодом. Но встанут ли за правителя, который захватил его престол? Разве их амбары уже наполнились зерном? Разве восстали из праха овцы и козы? Разве вернулись из мира мёртвых те, кто мог бы своим трудом наполнить первые и ухаживать за вторыми? Кто откликнется на призыв собраться на поле Марса*? Да и есть ли ещё кому откликаться?
Пытаюсь писать ориджи про кровь, смерть и феечек. Буду рад вашим отзывам от сравнительно миролюбивых, ‒ просто набить мне морду до более критических, ‒ распечатать работы и сжечь на них автора.
