— Отойдите! — глухо приказал он, глядя куда-то перед собой пылающим взором. — И ни звука!
Ангелы отошли на несколько шагов и замерли, затаив дыхание.
Тадиэль взял чашу в руки и опустился на колени. Склонив голову, он прошептал:
— Alpha et omega — primum coepi!.. Tenebris, et Lux factus est unus!.. Nomen Adorosa reditum anima! *
*(Альфа и Омега — начало начал!.. Тёмное и Светлое — стало единым!.. Именем Адороса возвращаю души!)
Оба Рамистара замерцали, и от них тонкой струйкой потянулся дымок, который переплетаясь в одну невесомую спираль поплыл к чаше. Тадиэль прикрыл глаза, и его губы трижды произнесли имя Адороса. В этот момент дымок коснулся чаши, и смесь в ней запылала, подобно жидкому пламени. Падший открыл глаза, и в бесконечной тьме его зрачков отразилось зарево Адского огня. Потом там, как в зеркале, появился образ Лайлы, а затем и Касиэры.
— Redire ad Lucem!.. Vade, carissimi, quod ego monstrare! * — прошептал Тадиэль, осторожно устанавливая пылающую чашу обратно между двух Рамистаров.
*(Вернитесь к Свету!.. Идите дорогой, что я укажу!)
Пламя в чаше взметнулось ввысь, ослепительно вспыхнуло, засияв, как утренняя звезда, и погасло. Тадиэль устало выдохнул и вместе со стилетом развеял пустую чашу, словно пепел, по ветру. Потом поднялся с колен и подошёл к троице ангелов.
— Ну? — первый не выдержал Сандал. — И где Лайла?
Тадиэль помедлил, затем усмехнулся и посмотрел куда-то в строну. Сандал машинально проследил за его взглядом и обомлел. В сотне шагов от них стояли Лайла и Касиэра. Обе растерянно оглядывались, явно не понимая, куда попали.