Остаток вечера прошел на удивление приятно, и леди Хэмптон-Льюис покидала оперу в числе последних гостей, напоследок разговорившись с баронессой Камойс о её уже взрослых детях и уйме французских собачек.

Но и она вскоре уехала. Лаура осталась одна. Ехать домой к мужу и детям совершенно не хотелось и оставаться здесь дольше не было никакой возможности, да и желания. Ей подали кэб.

Ехать в Белгравию или… Решение было принято молниеносно. Лаура не видела его уже несколько недель. Сейчас было идеальное время для визита: дети спят, муж или пьет в салуне, или так же уснул, не дождавшись её. Никто не вспомнит о леди Хэмптон-Льюис до самого утра. Сев в кэб, Лаура назвала адрес и в течении часа достигла дома, резко контрастировавшего с её изумрудно-зеленым вечерним платьем.

В окнах, выходивших на улицу, не горел свет. Само здание казалось заброшенным, мертвым. Но Хэмптон-Льюис точно знала, что в доме есть люди. Подобрав подол своего платья, она подошла к двери и настойчиво постучала увесистым дверным молотком. Минуты три за дверью все молчало, пока наконец не раздались осторожные шаркающие шаги. Открыла женщина лет тридцати.

— Кто Вы? Я вас не знаю, — противным, несколько пищащим голосом спросила она.

У Лауры сейчас не было времени на долгие расшаркивания и сантименты.

— Твой хозяин дома или на работе?

Еще одна заминка. Значит, он работает или опять окопался в книгах. Грубо оттолкнув служанку, Лаура вошла в дом. Как и раньше, здесь царило запустение: никаких обоев, мебели и тем более разных безделушек. Все жилые комнаты, такие же спартанские, находились на втором этаже. Поднявшись по скрипящей лестнице, Хэмптон-Льюис толкнула вторую дверь. За первой точно находилась спальня хозяина дома.