Я встала как вкопанная.

— Как это «нет сына»? Они отказались от тебя? Лишь потому, что ты с ними не согласен?

— Не поэтому. Если бы я сказал им, что мне не нравятся книги, которые они читают, или люди, с которыми они дружат, всё было бы нормально. Но я отказался воевать. А это автоматически делает меня предателем.

Я хотела было что-то ответить, но Анар вдруг закричал:

— Ну и пусть. Пусть! Раз у моих родителей больше нет сына, значит, меня больше ничего не держит на родной планете. Разве что дядя и тётя… Но их нельзя назвать полноценными жителями планеты. Многие считают их глупцами. Кто-то даже сумасшедшими. Так что… Зачем мне хранить последнюю связь с Родиной?

Анар несколько секунд просто стоял и молча смотрел в одну точку. А потом вдруг ударил себя по плечу. Точнее, по маленькому чёрному диску, прикреплённому к титульной ленте. Лента резко втянулась в него, словно рулетка. Анар бросил диск на землю и раздавил его носком ботинка. Раздался тихий жалобный хруст.

Анар тяжело вздохнул. Видно было, что он не хотел этого делать. Но чувствовал какую-то необходимость избавиться от ленты. Ведь она была ложью. Постоянным напоминанием о том, что Анар – разведчик. Он должен был быть разведчиком, но не был им. Он нарушил все законы, все клятвы и обещания, все ожидания окружающих, когда заговорил со мной. Когда не стал стрелять.

Он знал, что поступил тогда правильно. Но эта ложь давила на него, оттягивала его плечо, жгла грудь. Он носил её только потому, что она была последней связью его с его миром. Но вот, этот мир от него отказался. И больше не нужно было лгать. В порыве злости и отчаяния Анар порвал связь.