— Я передам послание советнику.

 Подкрепляя свою верность, он поцеловал ей руку.

Он взял ее на руки и понес к выходу, желая увести себя подальше от этого места и женщины, которая будила в нем целую каскаду чувств. От непреодолимого желания до нечеловеческой ярости. Оба чувства губительны для души простого человека. Даже такого как он. Он всегда любил гончарное дело. Созидать из глины, словно давать жизнь кувшинам и фигуркам. А не разрушать.

На трясущихся ногах он вынес девушку в уже знакомый холл. Стражи вокруг не было. Люсьен не знал, который сейчас час. Может все спали, может все были уже на ужине.

Бредя вдоль окон, он понял, что это был рассвет. Дрожь охватила все тело, требующее отдыха. Но Люсьен упорно шел вперед, пока не услышал топот в конце коридора. Это был монах, пересекающий их путь.

— Помогите! Святой отец! – Он хотел кричать, но не получалось.

Люсьен шептал, сил у него не было.

— Помогите! – Их его горла выбрался протяжный хрип, который привлек к себе внимание отца Мориса.

Священнослужитель даже не испугался, спешно подошел к ним и позволил ослабшему Люсьену опустить его ношу на каменный пол. Губы у того пересохли, он изо всех сил напрягал связки, чтобы его слова донеслись до уха монаха.

— Мадмуазель ранена… нашел в темнице у королевы… ведьмы. Она там лежит… Помогите девице, святой отец…

Морис бережно взял девушку. Но Люсьен неожиданно вцепился в его локоть и показал печать: