Люсьен закутался посильнее в свой плащ, защищавший его от холодного ветра и сырой погоды. Была глубокая ночь, или, можно сказать, очень ранее утро. На столько ранее, что лучи солнца еще не опоясали небосвод и город покрывала уже легкая мгла, оставшаяся от уходящей ночи. Дождь давно прошел, мостовые покрывали глубокие черные лужи, которые осторожно обходил молодой мужчина. Проходя мимо погруженных в сон зданий, он медленным шагом шел в сторону единственного источник света на улице, в сторону мерцающих от сырости ламп здания городской стражи.
Железная дверь заскрипела, когда он вошел внутрь. В отличие от каменного фасада, внутри все казалось теплым и мягким из-за наличия ковров, подушек на деревянных скамьях и мягких штор. Красный цвет убранства мягко переливался под светом двух светильников, стоящими на длинном грубом столе напротив дверей. Не обращая внимания на пришедшего, там сидело четверо молодых охранников, бывших курсантов, в такой же алой униформе с черными беретами и играли в карточную игру. Увлеченные разговором, молодежь не заметила, как Люсьен черной фигурой приблизился к ним, давая свету окутать себя и каплям воды стечь на ковер.
— Доброй ночи, уважаемые. – Его негромкий, но сухой голос заставил четверку отвлечься от игры.
— Доброй. Что тебе надо в это ранний час здесь? Ты… — стражник оглядел его, но так и не понял, к какому слою жителей относить гостя, к беженцам или беднякам, которых одинаково не любили. — … чего здесь забыл?
